Угу. Вот так вот все и произошло. Эдуард отрекся от престола. Елизавету коронуют в Вестминстерском аббатстве чуть позднее на той же неделе, и все мы знаем, что ей предстоит стать самым выдающимся властителем во всей истории Англии. И она, эта история, с этих пор выруливает примерно на ту же дорогу, какая известна нам по учебникам.

Однако вы спросите, как же сложилась судьба Эдуарда? Что ж. Эту краткую часть нашего рассказа нам еще предстоит вам поведать.

Бóльшую (и лучшую) часть ближайших нескольких дней он провел, думая о Грейси Мактэвиш (о ком же еще?).

Ему по-прежнему очень хотелось в красках расписать ей, как он добровольно отказался от трона, и насладиться ее удивлением по этому поводу. Ну и, конечно (что уж скрывать!), ему по-прежнему очень хотелось поцеловать ее. До неприличия часто Эдуард думал об этом.

Но очаровательной шотландки и след простыл.

– Рано или поздно она вернется, – уверяла брата Бесс, когда тот в тревоге метался из угла в угол по залу. Она задумчиво теребила нить, выбившуюся из красной бархатной обивки тронного кресла. – Не стоит волноваться, Эдуард.

Елизавета была права. Она всегда была права – особенно теперь, когда сделалась королевой. Настолько всегда, что это начинало раздражать.

Грейси не погибла. Ходили, конечно, всякие рассказы о неслыханной доблести какой-то черноволосой женщины, которая вела на бой Стаю во время отвлекающего маневра под городскими стенами. Но где же тогда был Арчер? И где он теперь?

Стая в Лондоне так и не появилась. Она в полном составе вернулась в «Лохматую собаку» сразу по окончании битвы. И Грейси, наверное, вместе с нею, грустно подумал Эдуард. Вместе с Арчером. В памяти отрекшегося короля ярко запечатлелось, как вожак Стаи говорил своей бывшей возлюбленной, что та прекрасно выглядит. И как этот грубый блохастый мужик пялился на нее, словно на кусок мяса.

Мысль о том, что Грейси могла вернуться к Арчеру, не давала Эдуарду покоя. И почему она даже не пришла проститься с ним?

Тот последний разговор во Франции кончился скверно, но неужели настолько скверно, что она не желает видеть его больше никогда?

– Эдуард, сядь наконец, – сказала Бесс. – У меня от тебя голова кружится.

Тот упал в кресло. К нему, виляя хвостом, сразу подлетела Пэтти. Эдуард почесал ее за ухом, и она, вздохнув по-собачьи счастливо, повалилась на пол у его ног. Пэтти просила, чтобы ее оставили стражем при особе королевы, и Елизавета, принимая во внимание все, чем она помогла общему делу, согласилась (хоть и не слишком любила собак – мы помним, она же из рода кошек). Чувствовалась между ними временами какая-то неловкость – но, во всяком случае, это было самое меньшее, что они могли для нее сделать: держать в замке, гладить по головке и подкидывать еду со своего стола.

– Хм-хм, ваше величество, – раздался со стороны дверей испуганный голос. – Это насчет вашей короны.

– Что насчет короны? – спросила Елизавета у дрожащего всем телом слуги, который так и съежился под ее взглядом.

Хоббс, припомнил Эдуард. Его фамилия Хоббс.

– Вы… куда-то ее переложили? – спросил он.

– Переложила корону? – нахмурилась Бесс. – Зачем мне ее перекладывать?

– Обычно она хранится на бархатной подушке в королевских покоях…

– Верно. – Эдуард и Бесс обменялись тревожными взглядами.

Английские подданные вроде бы приняли Елизавету в качестве законной правительницы, но если кто-то в буквальном смысле похитил ее корону, это могло привести к неприятным последствиям.