Чем ближе была дата, тем сильнее я нервничал. Я не хотел принимать никакого решения, но сестра требовала результата. Я нервничал и все больше ненавидел эту психопатку.

Если честно, мне стало казаться, что и я схожу с ума. Я разучился контролировать свой гнев. С детства я был очень застенчивым и трусливым, поэтому никогда не давал волю чувствам, все переживал внутри себя. Я был слабым и жил как кроткая безвольная овечка, но это не делало меня добрым. Я все больше проникался желанием убить свою старшую сестру.

Это была ответная реакция на ее издевательства. Как можно переложить на меня такой грех и заставить искать в этой деревне человека, которого она потом убьет? Почему так случилось, что я стал ее подельником?

Миссия моего усыновления – заняться ее социализацией, так скажем, сделать из нее человека. Но проблема заключалась в том, что я не мог ей противостоять. Она пока выигрывала. Мы поменялись ролями. Теперь она ограничивала мою свободу и контролировала все мои действия, а не я ее.

Что меня еще раздражало в этой ситуации, так это ее спокойствие и беззаботная улыбка, в то время как я жил в постоянных душевных мучениях и переживаниях. Когда Тончжу улыбалась, поправляя свои длинные волосы, она и правда была похожа на психопатку. Деревенская сумасшедшая.

Я ненавидел ее эгоизм и бесчувственность. Я был человеком тонкой душевной организации, она же полная моя противоположность. И внешне, и внутренне она была дикаркой. Когда я однажды проснулся от ощущения, будто дом обрушился и меня завалило грудой кирпичей, оказалось, это вовсе не кирпичи, а нога Тончжу на моей груди. Она каждую ночь во сне оказывалась на моей половине комнаты и забрасывала на меня свои ноги. Я очень злился и старался сбросить их с себя, но ее ноги опять оказывались около моего носа.

Что удивительно, несмотря на все эти неудобства, Тончжу никогда не просыпалась. Говорят, сон делится на две основные фазы – медленный сон и быстрый. Если так, то сон моей старшей сестры всегда находился в медленной фазе. В то время, когда Небу было все равно, духи наградили меня хрупким телом и слабым характером, а эта злая, агрессивная девчонка получила в подарок способность спать сладким крепким сном. Мир несправедлив.

Добавим еще ее беспредельный эгоизм. Она всегда забирала себе все самое вкусное. Если я пытался пододвинуть тарелку себе, она била меня по руке и забирала все, что стояло на столе. Даже с дворнягами на улице обращаются лучше.

К тому же Тончжу была полной тупицей. Пословица «Учишь одно, а узнаешь много» вообще не про нее. В ее случае она должна звучать: «Учишь одно и то же сутками, но и половины не запоминаешь». Я пытался в силу своих возможностей пересказывать ей все, чему меня учили в школе, но она ничего не понимала и постоянно срывалась. Ей было семнадцать лет, но она не знала даже материал восьмого класса средней школы.

Как она собиралась поступать в университет, одному Небу известно. Тем более в Сеульский национальный.

Все желания моей сестры парили где-то в заоблачных далях. Она хотела стать красивой стройной поэтессой с дипломом лучшего вуза станы. И этому желанию даже нашлось логичное объяснение. Как-то мы гуляли с ней в лесу, присели на камни передохнуть, и она сказала, что хочет стать поэтессой. У меня мурашки побежали по телу от этих слов.

– Почему именно поэтессой?

Она смутилась и ответила:

– Если я стану поэтессой, никто ничего не узнает.

– Что не узнает?

– Что я нездорова. Кто сможет представить себе, что автор стихов психически болен? Я уже думала об этом. Эта профессия поможет скрыть мое заболевание. И я пришла к выводу, что мне нужна поэзия. Вряд ли среди работников суда есть люди с отклонениями в психике. Также их нет и среди врачей. Сложно представить хирурга-психопата. Но вот среди поэтов… Здесь вопрос. Можно ли представить поэта с нарушениями психики? Поэта всегда переполняют чувства и эмоции.