Мое самолюбие было задето, и я возразил:

– Я не ребенок!

Это не тронуло следователя, и он продолжил:

– Первое открытое судебное заседание по делу твоей сестры состоится в следующую пятницу. Так что иди домой и помоги родителям подготовиться к важному дню.

Новость грянула как гром среди ясного неба. Значит, приближается суд. А я все испортил. Как только эта мысль родилась в моей голове, она уже оттуда не уходила.

– Почему же Соломон меня предал?

Естественно, следователь местного отделения полиции не собирался отвечать на этот вопрос и только посмеялся надо мной. Только ответ был мне очень нужен. Я долго бродил по участку, ища, у кого бы спросить, и так оказался в комнате свиданий следственного изолятора.

– Какой же ты дурак!

Вместо слов утешения я услышал жесткую критику в свой адрес. Каждая черточка лица Тончжу выражала отчаяние и разочарование:

– Вы почти закончили! Оставалось только отправить документы.

Я молчал. Сестра была во всем права. Единственное, что я уяснил для себя: не все в этом мире получается так, как тебе хочется.

– Но у меня есть и другая причина называть тебя дураком.

– Какая?

– Я же говорила: старика Кима убила тетушка Янсун. Ты должен был за ней следить.

– Нет, послушай. Как она могла его убить? Его же задушили.

– Ты ее недооцениваешь. Ты разве не знаешь, что она обладает особой силой?

– Ну, это уже слишком.

– Поверь моей интуиции. Я хоть раз ошиблась?

– Много раз.

– Не в этот раз. Сейчас я точно права.

Попытки убедить меня, что она права, я слышал много-много раз. Тончжу всегда считала, что права на сто процентов. Но в этот раз казалось, что она права на все двести.

– Я точно знаю, что права. Поэтому займись тетушкой.

Я не смог проигнорировать ее слова. Тем более что тетушка Янсун последнее время вела себя очень странно. Она начала ярко краситься.

Раньше она никогда не пользовалась косметикой. Но после убийства и ареста Тончжу она стала походить на актрису театра масок: алая помада и персиковые румяна. Ее лицо выглядело так, будто она все время улыбается. Из рассказа сестры я узнал, что в ночь убийства тетушка выманила ее из дома запахом жареного мяса. И пока Тончжу ела, тетушка исчезла из дома на какое-то время. И именно после того, как Тончжу оказалась в тюрьме, тетушка Янсун начала пользоваться косметикой. Это действительно наводило на разные мысли.

– Я все понял. Буду следить за ней, – пообещал я.

По дороге домой я зашел в магазин, где работала тетушка Янсун. Она была без макияжа, прямо как раньше. Долго не решаясь задать вопрос, я все-таки спросил:

– А как так получилось?

– Что именно? – тут же спросила она.

– Вы последнее время стали все чаще краситься. Причем ярко.

– Как-то само собой получилось, – отмахнулась она и тут же спросила: – Ты ел сегодня?

– Нет.

Тетушка отвела меня на склад.

– Сядь, поешь, – сказала она и протянула мне жареную говядину, завернутую в фольгу.  – Осталось после дегустации. Сейчас обед, так что я могу на минуту оставить свое рабочее место и покормить тебя.

Тончжу стала частью этого места. И, наверное, у многих из-за этого сложилось впечатление, что я тоже любитель поесть, но это было не так. Однако сегодня вкус говядины заставил меня забыть обо всем. Мясо было… пальчики оближешь. На секунду я подумал, а может, мы с Тончжу и правда кровные родственники. Конечно, это не о крови, которая течет в каждом из нас. Вдруг есть какая-то особая связь между сводными братьями и сестрами?

Я вновь подумал о сестре. С начала следствия она не ела мяса. Если на суде что-то пойдет не так, то она до конца своих дней останется без мяса.