1. Попутное соображение («Накликивающий беду»): никогда не слышала, чтобы кто-то вскрыл вены консервным ножом. Тошнотворно даже представить. Не понимаю, почему выбран именно такой способ. Или я упустила при чтении какие-то детали?

2. Праздное любопытство: Морин правда была изнасилована собственным отцом? Она никогда не производила на меня впечатления женщины, испытавшей подобное.

3. Что последует за «правдивым повествованием»? Рифмованная героическая сага? Совет: не эксплуатируй скважину слишком интенсивно. Пожалей себя (надеюсь, эта фраза имеет для тебя хоть какой-либо смысл) и ЗАБУДЬ. Шагай вперед! Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог!

P. S. Вкладываю в конверт два приложения, которые, возможно, пойдут тебе на пользу. Если рассматривать их как одно целое, создастся некий стереоскопический эффект, и видно то, что ускользает при одномерном взгляде (это относится и к творчеству, и — шире — к судьбе). Приложение № 1 — письмо, адресованное мне Лэйном Кутеллом; ему двадцать четыре года, он недавно стал заместителем редактора «Мостов». Симпатичный, самонадеянный, иногда — блистательный. Лэйн с женой как-то были приглашены к нам на ужин; тут-то я и подсунула ему твои повести. Он сказал, что не пожалел бы ничего (кроме денег, которых нет) ради разрешения на публикацию. При некоторых, впрочем, оговорках. Я указала Лэйну на необходимость обсудить все вопросы непосредственно с тобой. Хотелось бы знать, как отнесется разумный молодой человек к нынешнему образу жизни почтенного автора! Приложение № 2 написано Френсис Кутелл, женой Лэйна. Она заведует редакцией вышеупомянутого журнала. Хрупкая, изящная, хорошенькая. Двадцать три года. Много думает о возвышенном. Как ты сам поймешь из приложения, она заочно уже немножко без ума от тебя. Заметь, что Френсис отнеслась к повестям иначе, чем ее муж. Этот факт свидетельствует о том, что искусство может воздействовать на людей по-разному. Как и супружество.

Дорогая Джоан! Как вы знаете, меня не привел в восторг первый роман вашего брата, сделавший его знаменитостью. Я считал (и считаю), что это слишком сконструированная книга, сконструированная по всем правилам, не подкопаешься. К ней нет претензий с точки зрения формы. Пронизывающая роман идея о Традиционных Нравственных Устоях Еврейской Семьи (все пять слов — с большой буквы) тоже, очевидно, не может быть подвергнута критике. «Еврейский папа» — произведение весьма талантливого студента, усидчивого, знающего толк в сюжетостроении и одержимого мыслью о том, что литература — средство для воцарения всеобщей справедливости и повышения интеллектуального уровня общества; мне эта книга кажется неким реликтом пятидесятых. Тема Авраама и Исаака, усиленная обертонами Кьеркегора, как бы погружает (если можно так выразиться) в дух и атмосферу английских владений, расположенных на дальних подступах к Гималаям. Новые повести демонстрируют рост литературного мастерства и новый взгляд на вещи, лишены морализаторства и менторства, которые обуревали (несмотря на молодость) автора «Еврейского папы». Более того: «Молодо-зелено» — прямая полемика с романом, полемика открытая и незамаскированная. Мы имеем дело с откровенной социальной сатирой, усиленной тем, что я назвал бы мягким порно, не имеющим ничего общего с безнравственностью де Сада или эротикой Тэрри Сауверна. По отношению к роману первая повесть — не что иное, как богохульство. И, честно говоря, автора, переросшего нравоучительность и ложную «правильность», решительно порвавшего с зашедшей в тупик традицией, можно только поздравить от всего сердца. С «Накликивающим беду» дело обстоит не так просто (к тому же, на мой взгляд, по чисто литературным критериям вторая новелла слабее). Поначалу автор продолжает полемизировать с «Еврейским папой» — то есть с самим собой.