|
Поначалу автор продолжает полемизировать с «Еврейским папой» — то есть с самим собой. И пока мы воспринимаем связь Цукермана и Лидии — ненормальной, фригидной, непоследовательной, мрачной истерички — как аллегорическое описание отношений Тернопола с его Музой, рассказ заинтересовывает, даже захватывает. Пока Цукерман олицетворяет собой все то, что породило «Еврейского папу», к «Накликивающему беду» нет особых претензий; но как только Натан становится комком нервов, корчащимся от раскаяния, и начинает взывать к милости читателя, прибегая к расплывчатым экивокам и многословным оправданиям, произведение теряет прежний темп и смысл, становится не просто нудным, но занудным, и нельзя отделаться от мысли, что доставшийся автору талмудистский склад ума взял все-таки верх над раскрепостившимся было талантом. Однако, несмотря на все мои замечания, «Накликивающего беду» и «Молодо-зелено» следует опубликовать вместе — они, несомненно, образуют своеобразную дилогию нового Тернопола, которого мы до сей поры еще не знали: понявшего, что никто и ничто не может быть изменено литературой к лучшему, покончившего с европейской сентиментальностью, благородной печалью, тягой к литературным памятникам и культурным шедеврам, осознавшего случайность, немотивированность и некоторую несерьезность повседневной жизни. Если новая Муза вашего брата — все-таки Шерон Щацки, то кабачок цуккини — волшебная палочка, и нас может ждать еще много по-настоящему увлекательного. Лэйн.
Джоан! Всего несколько слов — и только потому, что рассказ, так понравившийся Л., кажется мне воплощением самодовольной порочности и раздражает до бешенства, тем более что написан так умно и обаятельно. Садистская гнусь, и я молю Бога (в самом деле), чтобы «Мосты» не печатали этой мерзости. Искусство вечно, жизнь небольшого журнала коротка, а подобная публикация может сделать ее еще короче. Я скрежещу зубами, вспоминая, как Цукерман поступил с провинциальной студенточкой — использовал и говорит, покровительственно похлопывая по плечу: ты мне не пара, никогда не была парой и парой не будешь, катись отсюда! Почему, собственно? Потому что он специализируется на английском языке и литературе? Тоже мне, причина для гордости! Неужели автор похож на своего героя? Более жестокой и бессердечной прозы я, право слова, не читывала. И подумать только, что «Накликивающий беду» написан тем же пером! Я не могу согласиться с хладнокровным анализом Л. — хотя бы из-за его хладнокровия. Меня история о пятидесятых просто потрясла. Она печальна, безысходна — но великолепна. Я преклоняюсь перед человеком, который сумел ее написать. Тут все — правда, все — достоверность и всех жалко до слез. Лидия, Моника, Юджин запомнятся мне, наверное, навсегда. Я (читатель) в них поверила, вот что главное. И Цукерман тут совсем другой: умный, симпатичный, самоуглубленный. В общем, они мне интересны — хоть кое-кто и вызывает отвращение. Наверное, дело в том, что интересна сама жизнь — хоть и отвратительна иногда. Вот так-то. Ваша Франки. P. S. Простите, если я слишком резко отозвалась о «Молодо-зелено» и его авторе. Я не знакома с вашим братом. Не думаю, что хотела бы познакомиться. Вокруг меня и без того полно Джекилов и Хайдов. Вы старше и умней; объясните, что такое происходит с мужиками? Чего они хотят?
Моррис, тоже получивший тексты для прочтения, откликнулся весточкой, содержавшей тревогу о моем душевном здравии и мало чем отличавшейся от письма Джоан: нечто вроде язвительного отзыва на «Накликивающего беду».
«Ну вы и даете, еврейские писатели! Меделайн Герцог, Дебора Рожек, плоскогрудая вечно ноющая шикса для всеобщего пользования в „Новой жизни“… Хороши героини! А теперь на радость раввинам и читающей публике появляется еще и Лидия Цукерман, гойская кровь с молоком. |
