— Сожгут столицу — сгорит и кладбище, — сказала Нельга. — И мы сгорим. И ничего нельзя поделать. Младшие боятся — но нам некуда деваться от своих могил.

Сэдрик одарил её таким взглядом, что Нельга поёжилась, совсем как живая девушка, и отступила за спину Кирилла.

— Поражают меня полутрупы, — щурясь, выдал Сэдрик. — Кладбище у них сгорит, с их погаными гробами — аж… сколько у Лео младшеньких в столице? Десять? Двадцать? Да, беда. Плевать на живых в городе, плевать на дворец, на храм Святой Розы, на Белую Башню, на Дом с Изваяниями, плевать на сам город — на мой город, провались вы все в пекло! Хорошо, хоть заткнулась вовремя…

— Сэдрик, — сказал Кирилл примирительно, — ты несправедлив. Нельга просто немного неуклюже попыталась дать тебе понять, что для вампиров это тоже личное дело. Что у неумерших и людей драконы — общая беда. Не надо злиться. Вы бы лучше рассказали мне о драконах, ребята. С детства мечтал увидать дракона… но в том мире, где меня воспитывали, они не водятся.

— Нам надо искать место, где тебе можно будет переночевать безопасно, а не байки про драконов рассказывать, — сказал Сэдрик с досадой. — Надо было остаться в монастырской деревне, побоялся я… доносчиков там многовато… теперь вот до полуночи, пока часы на ратуше не пробили, придётся добираться до Тихой Горки, а это неблизко… чуть не бегом придётся…

— А Лео? — заикнулась Нельга.

— А что я сейчас сделаю? Как ты это себе представляешь? Я должен заставить ад разверзнуться, что ли, чтобы он дворец поглотил? — ответил Сэдрик раздражённо. — Или что? В нетопыря я превращаться не умею, через зеркало не прохожу — да и зеркала тут не вижу. Или, по-твоему, Лео будет легче, если мы сейчас тут сядем и зарыдаем?

Кирилл слушал, как Сэдрик отчитывает вампира, жикал кнопкой фонарика, наблюдая за скачущим лиловым зайчиком света, думал о незнакомом ему Лео, попавшем в плен, о драконах, которых увидать бы хоть одним глазком — и вдруг чудовищное ощущение заставило его передёрнуться с головы до пят.

Будто бы кто-то огромный и незрячий протянул бесплотные, невидимые, но каким-то чудом ощутимые, невероятно длинные растопыренные пальцы — и пытался нащупать ими его, Кирилла сквозь многие километры темноты. Кирилл даже отшатнулся инстинктивно: он ещё никогда не чувствовал такой гадливости. Съесть живого таракана было бы не так омерзительно.

Кирилл зажмурился, мотнул головой, открыл глаза — и тут же встретил тревожный взгляд Сэдрика.

— И ты чувствуешь? — спросил Сэдрик, моментально сменив тон с раздражённого на обеспокоенный. — Смотрит?

— Нет, — медленно, пытаясь осмыслить собственные ощущения, проговорил Кирилл. — Не смотрит. Не видит. Мне кажется, не видит. Ищет ощупью. А кто это?

Сэдрик взглянул на Нельгу, комкавшую концы шали.

— Я буду, — сказал он. — Буду думать, как вытащить Лео. Считай, что у меня о нём мнение изменилось в лучшую сторону. Потому что мне тоже кажется, что ощупью, а, значит, Лео промолчал. Это дорогого стоит для неумершего — держать за зубами язык, когда некромант допрашивает… Он ведь не развоплощён ещё? Как?

— Нет-нет! — Нельга помотала головой, на её личике отразился ужас. — Нет, тёмный мэтр, мой Старший ещё в нашем мире… пожалуйста…

— Я постараюсь, — сказал Сэдрик с некоторой даже теплотой в тоне. — Он молодой, не очень умный, но не подонок, — и добавил, повернувшись к Кириллу. — Это Марбелл в потёмках шарит.