— Ну да, а статуя Мемориала Линкольна составлена из двадцати восьми камней. Нам обоим известно, что мы можем щеголять эрудицией весь вечер, но у меня есть по-настоящему важное дело. Найдется здесь свободное местечко?

Том спустил стопки книг со стола на кленовый паркет. Он пристально наблюдал как я положила портфель на столешницу, натянула тетины перчатки и бережно извлекла кожаный кошель с осколками и рукописью.

— Ну, давай посмотрим, что тут у тебя! — радостно потирая руки, воскликнул Том.

Под неотрывным его взглядом я осторожно раскрыла кошель, развернула куски стекла и разложила их на столе.

— Изволь. Небольшая рождественская загадка, как выразился бы Шерлок Холмс.

Том извлек из верхнего ящика своего овального стола пару хирургических перчаток, надел их и тщательно осмотрел каждый кусок стекла по очереди. Я тем временем передала ему рассказ тети и выложила то немногое, что накопала в Интернете.

Покончив с осколками, мой друг аккуратно взял рукописный лист.

— Так вот, значит, какое дело у твоей тети Горгоны. Надеюсь, она выложила все начистоту? Ты даже не представляешь, сколько людей приносят мне древности и начинают испытывать, скрывая или искажая данные. Стараюсь держаться подальше от таких.

— Артефакты примитивного уровня, — пошутила я.

Том медленно развернул документ и тщательно его обследовал. Потом склонился над столом, напряженно разглядывая нацарапанные на стекле буквы. На лбу у него собрались глубокие морщины.

— Судя по начерку, соответствует эпохе, — произнес он наконец, и в голосе его больше не ощущалось иронии.

— Считается, — вмешалась я, — что Бернс побывал в Стерлинге в 1787 году с целью увидеть резиденцию шотландских королей. Тебе, наверное, известно, что их короновали в этом дворце. Я смотрела в Интернете — это чертовски внушительная крепость. Мне сразу вспомнился Уильям Уоллес и все прочее.

— Каменный замок Стерлинга, — произнес Том, — с расположенным в нем средневековым залом имеет богатейшую историю. Он построен на возвышающейся на 250 футов площадке, образовавшейся над потухшим вулканом. И ты совершенно права, Ди Ди: бесчисленное множество шотландских королей и королев — начиная с Александра I, а то и ранее, — рождались, короновались, умирали и находили там погребение.

Знания Тома почти в любой области впечатляют. Нам нравится оперировать цифрами и фактами, и роль знатока статистики вроде как по праву отводилась мне, но иногда Том, вопреки всем моим стараниям, брал верх.

— Так или иначе, — продолжила я, пока пристальный взгляд друга обследовал документ, — считается, что Бернс нацарапал стихотворение пером с алмазным наконечником на окне комнаты в гостинице «Золотой Лев», где останавливался во время визита в Стерлинг.

— Использование таких алмазных перьев небезызвестно, — кивнул Том. — Натаниэль Готорн пользовался таким, делая пометки на оконном стекле.

— А, в Доме с семью фронтонами?

— Не сомневался в тебе, Ди Ди. Рад, что ты в форме сегодня. Только дело было в доме, выходящем на Конкорд-бридж, по дороге на Лексингтон.

— Я сегодня прочитала на одном сайте, что Бернс любил нацарапывать стихи на окнах и над каминами. В некоем музее в Шотландии хранится стекло из гостиницы «Перекрещенные ключи» с выгравированной строфой.

— Мне тоже приходилось об этом слышать. История утверждает, что ездить по Шотландии и вырезать алмазными перьями стихи на окнах было одной из любимейших забав Бернса. Известно, что и на стекле собственного дома в Дамфризе он накропал — пардон, нацарапал — стихотворение для Анны Парк, той самой со «златыми прядями».