Когг нёс груз шерсти и шерстяных тканей. Не слишком-то удачный улов. Впрочем, и провизии на борту имелось предостаточно — уже не зря возились. Бойцы сгрудились у эвфитона — решали, стоит ли снимать орудие и приводить его в порядок. Пленники под надзором Сукса и Борова раздевали своих погибших товарищей. С первым покойничком вышла заминка — никак не решались бросить тело за борт. Подошел Борода, молча ткнул тесаком в живот самого рослого пленника. Так же в молчании пленники отправили за борт голого покойника, без возражений содрали куртку и сапоги со стонущего и держащегося за распоротое брюхо раненого, отправили следом за мертвецом. Там, под бортом, Двинутый перестал жалобно взрёвывать. Озабоченно плескался, хрустел костями. Ловить добычу в воздухе, подобно своим здоровым собратьям, он не мог. Ложился на бок и вылавливал тела, изворачивая шею, словно огромный птенец.

Я сидел на планшире. Колено мне перетянули, нога тупо ныла. Боль была привычна, я смотрел на лежащего у борта моряка. Тот давно уже не дышал, упала на палубу ладонь, зажимавшая рану в боку. В другой руке оставался тесак. Определенно, парень был мне знаком. Кажется, видел его в Скара. Тогда мы стояли рядом с дромонами группы «Жало». Он вроде бы командовал десятком с «Красавицы Конгера». Девять лет назад, нет, уже десять.

Подошёл король, глянул за борт — наш ластоногий боец жрал, неловко втягивая, пытаясь вобрать в пасть босые мозолистые ноги. Пища ещё продолжала голосить откуда-то из длинной глотки. Пленники, подгоняемые уколами копий, поспешно сбрасывали Двинутому последних раненых.

— Либен, там тёпленькое, — сказал король. — Четверо. Одну я выпью. Сочная. Светленькой можешь поиграть, потом возьмём с собой. Остальные возни не стоят. Или тебе нужно отдохнуть?

Я покачал головой. Хотя забавляться с девками вовсе не хотелось, нужно идти. Король презирает слабых. Да и иных развлечений в ближайшие дни у меня не будет. И нужно убедить себя, что колено не так уж беспокоит. Я сполз с планширя.

— Сильно? — спросил Эшенба, оценивая мою хромоту.

— На леди влезу. Вот на борт «купца» — только денька через два.

Король лишь кашлянул-усмехнулся.

Живой тёпленький груз когга ждал в капитанской каюте. Отсюда уже забрали все ценное. Одеяла на резном ложе разворочены, сверху валялись цветастые шерстяные отрезы, видимо, образцы тканей. Живая добыча забилась в угол: красавицы цеплялись друг за друга, будто в этом был какой-то прок. Я глянул без особого интереса, угадывая, кому из баб король решил продлить жизнь. Собственно, светленькая здесь была одна. Плоскомордая шатенка, шмыгающая красным носом, явно не шла в счет. Служанка с глупой прической — тоже. Дородная черноволосая баба в приличных украшениях — явно супруга хозяина, уже отправившегося в желудок змея, тоже не для меня. Судя по пышной фигуре и налитым, слегка подпорченным разводами пудры и румян, щекам, — бабёнка согреет короля. Светленькая… Хм, миловидна и юна. Рыдает, судорожно дёргая маленьким носиком. Не люблю плаксивых девок, но иные почему-то нам редко встречаются.

Король шагнул в угол и ухватил брюнетку за волосы. Заскрипели, ломаясь под бесчувственными пальцами, заколки. Купчиха завизжала, шарахнулась, безумно закатывая глаза: да, пятнистое королевское лицо пугало и более крепких людей.

— Тише, — брезгливо приказал Эшенба.

Дама мигом умолкла, — вопить, когда пёстрые пальцы ласкают горло, грозя раздавить гортань, едва ли кто способен. Король принюхался к шее добычи — квадратное декольте модного и нелепого платья открывало жирноватую плоть. Король раздражённо дёрнул головой, в очередной раз не ощутив запахов женщины.