— Но как вы… как она вас отпустила?

— Думаю, ты догадываешься.

— «Кровь за кровь», — предположила эль–Неренн, тихо. Хольте кивнула. Она вовсе не старуха, поняла девушка. Просто выглядит очень старой. Глаза, голос, походка… ей едва ли за тридцать.

— Я расскажу, если хочешь. Завтракай, я уйду, — дежурная поднялась. — Прогулка через полчаса.

— Что стало с вашей дочерью? — поинтересовалась эль–Неренн, когда охранница была уже на пороге. Хольте вздрогнула, обернулась. Медленно вернулась к столу, присела на корточки.

— Я не говорила, что это была дочь.

Эль–Неренн улыбнулась, выдерживая её взгляд. Дежурная прищурилась, кивнула.

— Я выкупила её. Как раз под Новый год. Собиралась разобраться со Старухой, — встала, тряхнула головой. — Ты успела раньше, но я не в обиде. Я знаю, где её содержат. Зайду как–нибудь, передам привет.

Прогулка — в том самом саду — оказалась приятной. Эль–Неренн ощущала взгляды всех, кто был вокруг. Ощущала почти физически. Но — ни одного презрительного. Некоторые смотрели с уважением, но поспешно опускали глаза, стоило встретиться с ними взглядом.

Эль–Неренн прислонилась спиной к тому самому дереву. Всё ещё видны брызги краски, в самом низу ствола. На душе было и приятно, и мерзко одновременно. Приятно — потому что все, кто хотели ей зла, получили по заслугам. Поделом. Мерзко — по той же причине. Она помнила, смутно, выражение лица «толстого». Он явно хотел мне что–то сказать, неожиданно поняла девушка. Но побоялся.

— Разрешите? — голос директора.

Эль–Неренн рывком поднялась на ноги (горло тут же отозвалось болью), учтиво поклонилась.

— Можно без формальностей, — «Пугало», как звали директора за его спиной, поправило очки и улыбнулось — одними лишь краешками губ. — Как вы себя чувствуете?

— Спасибо, теариан–то. Хорошо.

— Я хотел бы извиниться, теарин. Вас едва не похитили — у нас никогда такого не случалось. Нет худа без добра, мы взяли почти всех. Двое или трое сбежали, но их, думаю, поймают.

Эль–Неренн кивнула. Директор был не очень приятным человеком, раздражительным и щедрым на наказания. Походил на скелет, обтянутый кожей.

— В случае неприятностей прошу связываться лично со мной, — директор протянул ей карточку. Ого! — Надеюсь, мы с вами будем видеться редко. В этих стенах.

Надо полагать, это была шутка. Эль–Неренн опустила глаза и улыбнулась.

— Выздоравливайте, — директор прикоснулся к её правому запястью и отбыл.

Он меня боится, подумала эль–Неренн. Хорошо это или плохо? В случае с новой комнатой, обслуживанием и расходами на операцию — несомненно, хорошо.

— Думаешь о чём–то неприятном? — Хольте, охранница, сопровождала эль–Неренн. Терапевт — темнокожий коренастый парень лет двадцати пяти — ехал в кабине, с водителем. Они с Хольте — в отделении для «груза», как его обычно называли.

— Да, — отозвалась эль–Неренн. Детектив, взятый в библиотеке учреждения, не читался. С огромным трудом осилила две страницы — и отложила.

— Расскажи, как тебе удалось, — Хольте взглянула девушке в глаза. — Не бойся, никто не слушает. Я умею хранить тайны.

Да, наверное. Эль–Неренн успела связаться с Виккером и попросила выяснить, кто такая Хольте. Тот позвонил, в том числе, инспектору и минут через двадцать подтвердил. Да, всё верно, та же история. «Поймалась» таким же образом. Подавать в суд не стала, даже после того, как покинула дом Рекенте.