— Эти дети доконают меня. Нет, они у меня получат. В доме недостаток. И так трудно, а они еще грызутся.

Брат и сестра продолжали потихоньку ссориться. Одеваясь, я следил за ними краем глаза. Гримасничая, они как только могли досаждали друг другу. Мать же, все еще ворча, взялась за штопку носков. Я выскочил из дома.

Стоял чудесный августовский день. Подымаясь по склону из Касымпаша в Тепебаши, я, в который уже раз, начал рассуждать с самим собой и спрашивать себя, не допустил ли я ошибку, переехав в город. Но что было бы, если бы не переехал? Ведь в родных краях на хлеб никак не заработать. Куда бы я ни пришел, в какую бы дверь ни постучал, повсюду от меня старались отделаться: «да… конечно… однако…». Не от хорошей же жизни сменил я свои занятия! Обыкновенный секретаришка обыкновенного Общества, ежедневно убирал помещение, отмеривал пешком не один километр за сбором членских взносов, получал от уважаемых соотечественников — «пылких патриотов» — вместо денег оскорбления, выдавал по первому требованию различные справки о «многообразной деятельности» Общества — и все это за четыре-пять лир в день. Обыкновенный секретаришка! Но этот секретаришка сочинял постановления правления, которое должно было согласно уставу заседать не менее двух раз в неделю, составлял докладные записки о деятельности правления, бухгалтерские отчеты, представлявшиеся в Главное управление, где собирались на заседание от силы три-четыре человека, и то лишь потому, что боялись обидеть кого-то. Секретаришка, который выполнял также работу комитета печати, технического комитета, комитета по увеличению доходов и черт его знает еще какого комитета. Однажды этот секретаришка не сумел угодить начальству и был культурно выставлен…

Кто-то окликнул меня. Я обернулся. Земляк. Лицо загоревшее, толстое, брюхо огромное, пальцы унизаны золотыми кольцами. Не просто земляк, а сын друга моего отца. Правда, в родных краях наше знакомство не шло дальше приветствий, но, встретившись здесь, перед Галатасарайским лицеем, мы кинулись в объятия друг другу. Когда же я узнал, что он — преуспевающий владелец огромного казино в одном из самых чудесных уголков Босфора, у меня промелькнули радужные мысли, вспыхнула надежда. Наверное, такому большому заведению нужен какой-нибудь управляющий, секретарь… человек, умеющий держать в руках перо… На мой взгляд, я был просто создан для такого дела.

Земляк обратился ко мне:

— Здесь неподалеку есть отличная пивная… Что ты скажешь, если нам попробовать разогнать тоску…

Хотя в кармане у меня была одна медяшка в три куруша, я тут же согласился.

— Давай, давай…

Не четвертует же меня сын друга моего отца, владелец огромного казино, обладатель дорогих колец…

Мы поднялись по ступенькам великолепного здания. Прошли через полумрак вестибюля и сели за столик у большого окна, выходящего на проспект Независимости.

О!.. Как прекрасен мир, как хороши люди, как сладка жизнь! Надо добиться от него согласия насчет работы. Я был уверен в успехе, потому что… человека, надежнее меня, ему трудно найти.

Подали холодное пиво, отменно вежливый официант с блестящими от бриолина волосами откупорил бутылки, из горлышка заструилась легкая белая пена… Тонкие высокие стаканы, салат, свежая зелень, сыр, белый, как снег, хлеб.

— Мне немного водки, — сказал земляк и, обращаясь ко мне, добавил: — Не желаете ли, бей, заказать жареное на рашпере мясо или салат с мозгами?..

— Спасибо, земляк, нет…

Официанта как ветром сдуло.

Хотя мой земляк внешне был похож на грубого мясника, он оказался чувствительным, как хрусталь.

— Необыкновенная женщина! — говорил он. — Невозможно описать ее.