— А скажи-ка мне, мастер…

Солнце прорвалось сквозь пелену облаков, выплакавших под утро последние капли дождя, ударило в многочисленные витражи мастерской и взметнуло над сараем цветное зарево. В косых утренних лучах цветы закивали многоугольными головками, переливаясь, помчалась по плоскости стекла наборная сороконожка с конской головой, а вокруг Демайтера задрожали на земле размытые радужные пятна, отразившись от его глянцево-черной мантии как от зеркала воды. Разбрызгивая отраженную радугу, стражник сделал несколько шагов по направлению к Свен-Одару, в нерешительности остановившемуся у закрытых дверей кузницы.

— А скажи-ка мне мастер, — повторил он. — Для чего нужен флюгер, который не поворачивается по ветру?

Демайтер щелкнул пальцем по коническому основанию конструкции, возле которой стоял. Наглухо вбитая в конус стрела со скрежетом сделала у него над головой полный оборот и чуть просела, выбросив наружу горячую железную стружку. Пугала, сваленные в кучу у забора, испуганно завращали глазами-пуговицами.

— Если твой рассказ мне не понравится, я здесь все с землей сровняю. А начну с того, что вырву из циферблата часов этот уродливый клюв! Подожди меня в мастерской, Хассет. Туда, куда мы собираемся невозможно опоздать.

— Да, ваша светлость.

Мастер многозначительно шмыгнул носом и приосанился.

Хассет незаметно выдохнул, оглянулся на разноцветные окна и подмигнул квадратной стрекозе.

Спустя четверть часа Демайтер вошел в сарай и остановился посредине. В черной форме без плаща он казался темным изваянием. Несмотря на утреннее солнце, бьющее в окна, в помещении сгустился полумрак. Живые витражи затаились и потемнели: не махали крыльями птицерыбы, не переливались цветные жидкости в диковинных ретортах, восьмигранники цветов распластали неподвижные лепестки, и только под самой крышей треугольная девица в зигзагообразном платьице с тоненьким звоном рыдала по красавцу стражнику. От переживаний по витражу расползалась губительная сквозная трещина.

«Эх, пропадет девка! Заново наберу, что поделаешь», — вздохнул про себя мастер Свен-Одар, бросив наверх быстрый взгляд.

Хассет стоял напротив стражника, сжимая в руке плетеную рукоять. Из нее точно змея вытягивалась клановая удавка, заискивающе трепетала, извивалась и выписывала нетерпеливые восьмерки. Учуяв богатую добычу, она только что руки Хассету не лизала от вожделения.

Донна с Ильей отошли к запертым воротам мастерской. Мастер тоже посторонился.

— Ты ради этого жизнью рисковал, Хас-Сеттен, — напомнил Демайтер. — Смелее! В этот раз все получится. Я обещаю.

Хассет с досадой прикусил губу и отпустил рабочий конец удавки. Плетеная змея вырвалась. С треском сминая защитную ткань шелковой рубашки, она в мгновение ока опутала предплечья Демайтера, стянула их и надежно связала ему руки за спиной. Хассет коротко вздохнул, выхватил из ножен кинжал, сделал шаг вперед и растаял вместе со стражником.

Наверху что-то звонко лопнуло, вниз посыпались разноцветные стекла, в сарае стало заметно светлее.

— Ах, какая жалость! — искренне огорчилась Донна.

— Не о чем жалеть, светлая госпожа, — заверил волшебницу Свен-Одар. — Все равно дурная девица была! Не получалась долго, упрямилась. Сделаю новую, краше прежней и с железным сердцем.

— Не надо с железным, — улыбнулась Донна. — Илья, если они не вернутся, наш договор остается в силе. Уйдем до темноты.

— Согласен, я думаю ждать дальше будет небезопасно, — сказал Илья, зачарованно наблюдая, как под рукой Свен-Одара закручивается из кучи битого стекла цветная воронка.

Чем-то нравился Илье этот спившийся деревенский мастер. Жила какая-то задорная сумасшедшинка и в нем самом, и во всем, что он делал.