— Зачем ты ищешь своего мужа?

Облегченно вздохнув, Зайя спокойно ответила:

— Я пришла из города Он, после того как лишилась там средств к существованию. Хотела, чтобы он знал, что теперь я здесь…

Смотритель взглянул на ребенка, которого она держала на руках, потом спросил:

— Ты говоришь правду, женщина? Или ты пришла сюда, чтобы сообщить ему о рождении этого ребенка? И его ли это ребенок? — усмехнулся он.

Щеки Зайи залила густая краска стыда. Какое-то мгновение мужчина с вожделением смотрел на нее, а затем сказал:

— Хорошо… Из какого города твой муж?

— Он родился в Фивах, но жил в Оне. Там мы и поженились, а потом он отправился на заработки в Мемфис. Он — каменотес.

— И как же его зовут?

— Карда, сын Ана, господин.

Смотритель кликнул писца из соседней комнаты.

— Поищи-ка каменотеса Карду, сына Ана, из города Он, — приказал он.

Писец стал рыться в запечатанных свитках. Отыскал один, развернул и, водя пальцем, нашел символ «к» и имя «Карда». Вернувшись к начальнику, он наклонился и что-то тихо прошептал ему на ухо, прежде чем вернуться обратно за свой стол.

Смотритель напустил на себя прежний властный вид, долго смотрел на лицо стоявшей перед ним женщины, затем тихо сказал:

— О женщина, я должен сообщить тебе горестную весть. Карда недавно отправился в город мертвых. Умер на работе, исполняя свой долг.

Когда слово «умер» дошло до сознания Зайи, она издала вопль ужаса. Придя в себя от нервного потрясения, женщина помолчала, потом с отчаянной мольбой спросила смотрителя:

— Неужели мой муж Карда действительно умер?

— Да, — вздохнул он.

«Ничего не поделаешь, — подумал про себя смотритель. — Они мрут здесь как мухи. А женщина просто чудо как хороша…»

— Но… откуда вы знаете, господин?

— Это мне сообщил писец. Он же при тебе смотрел списки рабочих из города Он.

— Но, может быть, глаза обманули его? — пыталась протестовать Зайя. — Имена иной раз бывают очень похожи…

Смотритель приказал принести свиток к нему на стол, сам изучил его и с сожалением покачал головой. Он взглянул на лицо женщины. Оно стало мертвенно-бледным.

— Тебе придется смириться и покориться воле богов.

Зайя разрыдалась, и смотритель, выйдя из-за стола, усадил ее в кресло. Ребенок проснулся и тоже заплакал.

— Вот видишь, ты испугала сына, — укоризненно сказал смотритель. — Это ведь сын, я угадал?

Зайя кивнула, все еще всхлипывая. Как мираж в пустыне, ей мерещился ее живой красивый смуглый муж, и она цеплялась за эту надежду.

— Может быть… господин, тот, кто умер, был другим человеком с таким же именем, как у моего мужа? — сквозь слезы спросила она.

— Карда, сын Ана, был единственным, кто скончался среди каменотесов из города Он, — уверенно ответил толстяк.

Женщина застонала.

— Какое несчастье на мою голову, господин! Неужто судьба не могла найти другую цель для своих жестоких стрел? О бедная я, бедная! Что же мне теперь делать? — вопрошала она.

— Не принимай это слишком близко к сердцу, — успокаивал ее смотритель.

— Но у меня не было другого мужчины, кроме него, господин.