Полумрак, царивший в просторном холле аксаковского дома, скрыл ветхость и въевшуюся историческую грязь. Искривленные возрастом стены казались ровными, оконные стекла — чистыми до невидимости. Тускло блестели канделябры, как будто дожидаясь, когда старый слуга, шаркая ногами и ворча на жизнь, зажжет в них трепетное пламя свечей. Карнавальные маски, развешенные хиппующей дизайнершей, выглядывали из рам, как портреты чьих-то несимпатичных предков.

Маша спускалась по мраморной лестнице в белом кружевном платье начала двадцатого века и нравилась себе как никогда. Откуда-то в голове всплыло: Ольга Леонардовна Книппер-Чехова. Кажется, это было имя актрисы, носившей кружевное платье. «Ольга Леонардовна» звучало неплохо, «Чехова» — по-школьному суховато, а «Книппер» — чудовищно, как технический термин. «Бипер-Чехова», «Маркер-Чехова»… Нет, «Мария Сергеевна Алентьева» гораздо лучше.

В холле было пустынно и тихо, даже охранник исчез. Наверное, бдительно дрых где-нибудь в подсобке. Только бармен, притушив фонарики над стойкой, пересчитывал деньги в кассе.

— Закрыто, — издали сказал он.

Маша подошла и влезла на табурет.

— Вспомнили, где испачкались? Это была паста от шариковой ручки. Голубая паста.

Бармен подумал и налил ей минералки.

— Я не заказывала.

— За счет «Райских кущ». Они не обеднеют, а мне все равно придется уходить. Или не придется?

— Смотря что вы мне расскажете, — сказала Маша.

Ночь. Ночь стояла над восточным полушарием. Только у американцев был день. У них все не как у людей.

Глава VII НАКОЛКА ПСКОВСКОЙ ДИВИЗИИ

Бармен еще подумал и налил минералки себе.

— Сделала меня, как первогодка, — пожаловался он Маше на Машу.

— Потому что вы войсковой разведчик, а не стратегический. Ошибок много, — объяснила она.

— Ты, что ли, стратегический? — буркнул бармен. — Чего ты вообще лезешь во взрослые дела? Пришла и не боится! А если я тебе устрою несчастный случай?

— У меня засада на лестнице, — сказала Маша.

— А во дворе самоходное орудие?

— Орудия нет, а про засаду вы не знаете точно и не рискнете.

— Я бы в жизни тебя пальцем не тронул. Ребенка, девочку! За кого ты меня принимаешь?! — обиделся бармен.

— Это я и хочу выяснить.

— Начинай первая, — потребовал бармен. — Когда ты меня раскрыла?

Маша пожала плечами:

— Знаете, как бывает: собираются мелочи одна к одной, и постепенно начинаешь понимать. А решающего доказательства не было… Помните, я крутила Эльчину ногу, а вы угостили меня кофе? Тогда я думала, что вам просто надоел Эльчин. Сами вы не могли ему врезать, вот и отблагодарили меня… А на самом деле вам было интересно, откуда я знаю этот прием.

— Захват, — поправил бармен. — Прием нередкий, почти в любой борьбе ноги крутят. А такой захват я видел только у войсковых разведчиков. Это уже боевой почерк — такой захват.

— Потом Барсик мне помог.

— Кто?

— Кот Барсик. Матерый и вреднющий, поэтому зовется Барсом. Я однажды шарила по Интернету и набрала в поисковике слово «барс». Скучала по нему. А наткнулась на эмблему псковской дивизии. У них на щите северный барс, а на вашей наколке — зубр или бык.