Он даже не представлял, насколько дела крутые.

Выскочив из машины на мороз, Маша столкнулась с Володей. Он тоже провожал своих. Отъезжавший вишневый «Линкольн» притормозил, и кто-то плохо видимый за темным стеклом помахал рукой.

— Это тебе. Мачеха, ты ей понравилась, — сказал Володя.

Маша помахала в ответ. Капрон опять успел примерзнуть к ногам. Нефте-газо-лесной принц как назло не спешил. Взял ее под руку, медленно повел к подъезду.

— У нас тусовка собирается в триста двадцатом, у Лизы. Придешь?

Истекала десятая минута, поэтому Маша попыталась отшить его быстро и безоговорочно.

— А что дальше? Поцелуемся по углам и разъедемся — ты в Стаффордшир, я в Малаховку?

Про Малаховку соврала нарочно, чтобы он почувствовал разницу.

— А ты жестокая, — сказал Володя.

— Нет, просто знаю, чего хочу. Парень пока в набор не входит и еще долго не войдет.

— Почему? Нравится быть девочкой-мальчиком — джинсы, драки?

Он совсем остановился. Господи, да поймет ли когда-нибудь хоть один из них, что это такое — когда колготки примерзают?!

— Поговорим завтра. А сейчас не ходи за мной. Пожалуйста! — Маша вырвала руку и убежала.

Дед сидел в баре, потягивая свой любимый, а на Машин взгляд несуразный напиток — чай со льдом. Бармен уже вернулся за стойку.

— Гулять так гулять! Мне кофе, — заказала Маша. — Андровский не приехал?

— А кто это? — спросил бармен.

— Зам директора по безопасности.

— А, седой… Я не запомнил фамилию, — объяснил бармен. — Честно говоря, мне здешние дела неинтересны: работа временная, через неделю меня здесь не будет.

— Понятно, — кивнула Маша, принимая чашку со своим кофе. — Ой, пачкается!

— Не может быть… — Бармен посмотрел на чашку.

— У вас на руках то же самое, — подсказала Маша. Пальцы бармена были перепачканы синей пастой из Надюхиной ручки.

— Извините, я сделаю новый кофе.

— Зачем? Просто перелейте в другую чашку.

Бармен перелил, взяв чистую чашку салфеткой, и стал отмывать пальцы. Водой не получилось, он плеснул на салфетку водки и оттер.

— Мне тоже, — Маша показала пятно на пальце. Бармен плеснул ей водки на другой угол салфетки.

По окнам заскользили сполохи проблескового маячка.

— «Скорая». Кому-то плохо, — заметил Дед.

Маша подумала, как будет здорово, когда он все узнает и скажет: «Молодец, Муха! Ты настоящая Алентьева, вся в отца».

Маячок помигал и скрылся за углом, а минут через пять из-под лестницы появился Андровский в расстегнутой дубленке. Оказалось, он подъехал к музею одновременно со «Скорой» и отправил ее к черному ходу, чтобы не беспокоить отдыхающих.

Боя уже увезли. По словам Андровского, он так и не пришел в сознание. Маша чувствовала себя виноватой. Ведь если бы она вовремя рассказала о «жучке», Андровский сейчас разбирался бы с боем, и того не скинули бы с лестницы.

От расстройства зам по безопасности потребовал двойную порцию «Хеннеси». При этом он косил глазом на Деда, явно соображая, что за генерал появился в музее и по каким делам. Дед, в свою очередь, неодобрительно смотрел на пьяницу, а Маша — на бутылку. Загадка «Хеннеси» готова была решиться: что же это, виски или коньяк? А то пробовала и не расскажешь никому.