Тут к нему и подошел Триантафилиди-Седой. А начальник укропольской милиции очень внимателен к приезжим. Он всех курортников знает по именам. Познакомиться с ним Седому было нетрудно. Тема для разговора сама напрашивалась: подводная лодка, сверкающий рыцарь. Седой, понятно, спросил, что Самосвал тут делает, а Самосвал не стал скрывать, что сфотографировал рыцаря и хочет сдать пленку.

С этого момента его участь была решена. Преступник не мог отпустить милиционера с такой важной уликой.

Самосвалов тем временем узнал от приемщицы, что карточки будут готовы только завтра. Он уже приготовился ехать к ученым, даже парадную рубашку надел. Откладывать поездку не хотелось: завтра выходной, ученых не найдешь. Взяв пленку, чтобы напечатать карточки в Сочи, Самосвалов сел в свой «уазик». А Седой напросился к нему в попутчики.

Остальное легко угадать. Седой сказал, что собирается к племяннику в Лазаревское. Это пригород Сочи, Самосвалу было по дороге. Потом Седой как-то заманил его в дом к «племяннику». Может, пообещал холодного кваску или разыграл приступ какой-нибудь стариковской болезни. Словом, ментавр попался на удочку и теперь сидит под присмотром Кашля, а пленка с рыцарем, конечно, засвечена.

Опасный свидетель был выведен из игры. Но, к несчастью для грабителей, он успел разболтать о рыцаре. Поэтому Триантафилиди спешил окончательно перебраться в Укрополь, поближе к сокровищам. В тот же вечер, наняв мебельный фургон, он переехал в Макарихин дом.

Странный это был переезд. Среди вещей огородника-новосела не оказалось ни ведер, ни садовых инструментов, ни стола и стульев, ни даже кровати. Зато была маска для подводного плавания и ласты. Понятно, что Седой не собирался задерживаться в Укрополе. При первой же возможности он достанет сокровища со дна моря и уедет. А мебельный фургон, старый шкаф, набитые неизвестно чем узлы и чемоданы — всего лишь обманка для любопытных: «Смотрите все: огородник Триантафилиди поселился здесь надолго!»

До этого момента Маше с Петькой все было ясно, а дальше начинались загадки.

У Макарихиного дома Триантафилиди встретил Витьку и зазвал его в гости. Слово за слово, Витька наврал, что скоро поплывет в Турцию. Триантафилиди сообразил: вот кто может продать монеты за границей! И сам наврал про племянника, который ждет не дождется овощей от дяди. Непохоже, что в тот момент он куда-то спешил. А на следующее утро Триантафилиди вернулся на такси из Сочи. Где он был ночью — непонятно. Если бы ездил проведать Кашля, то не стал бы потом отправлять ему записку в банке с монетами. Мог бы и на словах обо всем договориться.

Куча неясностей связана с монетами и с итальянской маской на острове Черная Скала.

С утра у Триантафилиди не было времени выловить монеты из моря, побывать на острове и потерять маску. На обратном пути он обязательно попался бы на глаза Маше, Деду и Петьке. Может, преступник заметил их первым и все время был рядом, прячась на острове за камнями? Но тогда кто следил за ними с берега в бинокль?

Получается, что преступников было не двое, а больше.

Седой подглядывал в бинокль за Машей, Дедом и Петькой. Потом он побежал договариваться с пограничниками, чтобы те узнали их адрес.

Кашель в Лазаревском стерег плененного Самосвалова.

К Третьему Седой ездил ночью. (А Кашля не видел, поэтому и написал ему записку.

Четвертый (или тот же Третий?) поднял монеты со дна моря и потерял на острове маску. Это было или рано утром, или незадолго до того, как Маша, Дед и Петька подплыли к острову. Если у преступника был акваланг, он мог уйти под воду и остаться незамеченным.

— Надо спасать Самосвала, — подвел итог Петька. — Седой нервничает, вон, монеты отдал Витьке раньше времени.