- Ну гениальность - это скорее по части его высокопреосвященства, - де Тревиль улыбнулся, - а вот насчет доброты вы попали в самую точку! Что есть, того не отнимешь!

    - Ах его высокопреосвященство! - Разведчик с подчеркнуто ненатуральной почтительностью поклонился, крайне довольный тем, что капитан сам направил разговор в нужное русло. - Представляю себе физиономию господина Ришелье, когда он увидит меня в мушкетерской форме! - рассмеялся он вслед за этим. - И как сердито и косо он будет смотреть на вас, сударь, тоже представляю!

    - Вы так думаете? - спросил де Тревиль.

    - Даже не сомневаюсь! Вы полагаете, он забыл, какую трепку мы вместе с господами Атосом, Портосом и Арамисом закатили год тому назад его гвардейцам во главе с де Жюссаком? Да ни за что на свете! Не такой человек его высокопреосвященство, чтобы забывать обиды! Нет, я уверен, он все еще держит на меня зуб. И мое производство в мушкетеры только разозлит его. Как же так, подумает кардинал, этот гнусный д'Артаньян из Гаскони вместе со своими друзьями попортил шкуру лучшим из моих гвардейцев, а его мало того что не наказали за это, так еще и в элитную роту королевской гвардии приняли?! Нет, господин капитан, его высокопреосвященство вас за это по головке не погладит! Скорее даже наоборот.

    - Вы так думаете? - снова спросил де Тревиль, задумчиво глядя на псевдогасконца, словно прикидывая: а не отобрать ли у него лазоревый плащ, пока на его голову не обрушился кардинальский гнев?

    Подметив этот взгляд, д'Артаньян еще крепче прижал плащ к своей груди и снова заверил капитана:

    - Даже не сомневаюсь! Если я не ошибаюсь, вы почувствуете неудовольствие его высокопреосвященства в самое ближайшее время. Сразу же, как только до него дойдет слух о готовящемся производстве меня в мушкетеры. А до его высокопреосвященства, как вы знаете, все слухи доходят на удивление быстро…

    Лазутчик прекрасно понимал, что сильно рискует, разматывая перед де Тревилем эту мысль, но другого выхода у него попросту не было. Вряд ли можно было надеяться на то, что капитан оставит без внимания резкое изменение отношения к нему кардинала (а, судя по вчерашней истерике Ришелье, это изменение будет именно резким, и никаким другим!). И если у него достанет ума (а ума у него достанет-таки!), он без труда проведет параллель между новобранцем-мушкетером и неудовольствием кардинала. Как будет развиваться ситуация в этом случае, предсказать решительно невозможно. Поэтому хочешь не хочешь, а приходится заблаговременно направлять мысли капитана по ложному следу и надеяться на то, что у него хватит отваги не спасовать перед всемогуществом его высокопреосвященства.

    - Вы так думаете? - в третий раз, словно по инерции, спросил де Тревиль и, не дожидаясь ответа, решительно махнул рукой: - Да и бог с ним! В конце концов, я служу не его высокопреосвященству, а королю Людовику. А у его величества достанет силы защитить своего преданного слугу от кого угодно!

    - Вот это правильно, господин капитан! - горячо поддержал его лазутчик, довольный отвагой своего будущего командира. - Его величество - столь же надежная защита для нас, сколь и мы для него…

    - А посему, мой юный друг, не будем более загадывать наперед, а займемся делами насущными! - Де Тревиль протянул д'Артаньяну руку, намекая на завершение аудиенции.

    - Еще раз нижайший поклон и сердечная благодарность, сударь! - Псевдогасконец, и сам жаждавший поскорее закруглить приятный, но несколько затянувшийся разговор, стиснул ладонь капитана.

    Выйдя от де Тревиля, д'Артаньян сел на лошадь и неторопливо направился в сторону предместья Сент-Антуан.