|
Не побывай д'Артаньян в Лондоне, где добираться в Хэмптон- Корт пришлось на лодке, ему ни за что не пришла бы в голову эта идея. Однако именно это обстоятельство позволяло надеяться, что противнику ни за что не придет на ум искать гасконца на реке. Насколько знал д'Артаньян, у парижских дворян совершенно не было привычки передвигаться по Сене вдоль — разве что при срочной необходимости нанимать лодочников и пересекать реку поперек. Его хитрость была настолько необычной для Парижа, что могла и завершиться успешно… Луны ещё не было, но ночь выдалась ясная, и д'Артаньян во все глаза смотрел по сторонам. Слева показались ворота Конферанс — но на самом берегу не видно людей, тишина и покой… Сад Тюильри. Лувр, где для этого времени горит необычно много огней… Ну конечно, король то ли собирается только отбыть оттуда в ратушу, то ли отбыл совсем недавно, сегодня во дворце спать никому не придется, Мерлезонский балет — надолго… Они проплыли под мостом Барбье, справа показалась темная мрачная громада, таинственная и зловещая, — Нельская башня, где триста лет назад молодая королева Франции Маргарита Бургундская и две её сестры устраивали разнузданные ночи любви, не подозревая, как близка месть разгневанного короля. Показалось, что от неё веет каким-то особенным холодом. Лодочник, приналегши на весла, покосился на д'Артаньяна и пробормотал: — Вы б, сударь, перекрестились за нас за всех, а то у меня обе руки заняты… Говорят, иногда являются. И Маргарита, и Бланш де Ла Марш, и Жанна де Пуатье, стоят у самой воды, улыбаются, руками манят да зовут нежными голосками… Только никто из рискнувших пристать дураков не возвращался… «Да, Людовик Десятый — это вам не Людовик Тринадцатый, — подумал д'Артаньян. — А впрочем, посмотрим. Просто так рта история закончиться не может…» Планше торопливо перекрестился и зашептал молитву. Д'Артаньян легкомысленно фыркнул. — Это вы зря, сударь, — буркнул лодочник, ещё сильнее взмахивая веслами. — Говорю вам, частенько стоят… У самой воды… Все они трое… И никто не возвращался… — Ну, мы же не собираемся приставать… — сказал д'Артаньян. — Все равно, кто их знает… «Простая твоя душа, — подумал д'Артаньян свысока. — Знал бы ты, что на твоем дряхлом челноке плывет сейчас судьба ещё одной королевы Франции, оказавшейся столь же невоздержанной в любовных делах на стороне, — и забыл бы про трехсотлетние привидения…» Вскоре показалась ещё одна женщина, тоже неживая, но гораздо более безобидная, чем рекомые призраки давным-давно истлевших распутниц, — Самаритянка27. Лодка прошла под Новым мостом. Д'Артаньян впервые плыл по Сене вот так, ночью, да ещё на всем почти её протяжении в городской черте, — и оттого Париж, видимый с совершенно непривычной точки зрения, казался чужим, незнакомым, загадочным. Трудновато было без подсказки лодочника узнавать мосты, проплывая под ними, и дома, глядя на них с реки. Правда, он сразу узнал Консьержери — в первую очередь башню Бонбек, где его допрашивали после дуэли с Арамисом. Серебряная башня, башня Цезаря… Прямоугольная Часовая… А вот и мост Менял с возвышающейся за ним башней Шатле — ну как же, и здесь сиживали, и тоже недолго… Мост Нотр-Дам… Лодочник подогнал свое суденышко к узкой каменной лестнице. |
