|
Велела подать еды, вина и не беспокоить. Просила срочно раздобыть коня, обещала заплатить сверх меры, и я послал парнишку в Верюссак, это пол-лье отсюда… Там-то хватает лошадиных барышников… — Понятно, — сказал Рошфор. — А теперь прячься куда-нибудь и сиди тихо, как мышь, если ты и впрямь добрый католик. А если станешь орать или попробуешь помешать… — Господа, господа! Всячески готов содействовать… Может, мне с мушкетом внизу постоять? — Сказано тебе, спрячься и не мешай! — шепотом прикрикнул Рошфор, и они с д'Артаньяном стали тихонечко подниматься по лестнице. Осторожно попробовав дверь седьмого номера, Рошфор распахнул её одним толчком, и они ворвались внутрь. Констанция проворно вскочила с постели — она так и не сняла сапог, лишь сбросила пропыленный мушкетерский плащ, — кинулась к окну, но д'Артаньян загородил дорогу, схватил девушку за плечи и что есть сил оттолкнул в угол. Она упала, но тут же выпрямилась, ненавидяще сверкая глазами. Так и стояла в углу, словно наказанный школяр: прямая, красивая, с рассыпавшимися волосами, в распахнувшейся мужской рубашке. Как ни удивительно, она оставалась столь же очаровательной, ярость вовсе не исказила её прелестного личика, а вот рубашка сползла с круглого плеча, и д'Артаньян отчетливо рассмотрел полустертую морду крылатого венецианского льва, зверя святого Марка. Рошфор произнес с ледяным хладнокровием: — Я вижу, моя дражайшая супруга, вы не испытываете и тени расположения к законному мужу? Ваши глаза так холодны, хотя мы не виделись десять лет, госпожа графиня… Лицо Констанции осталось почти спокойным. Она ответила столь же холодно: — Прошло слишком много времени, дорогой супруг, и мои чувства к вам успели увять… — Интересно, они были когда-нибудь? — Ну конечно же, нет, — усмехнулась она одними губами. — Но, помнится мне, я полгода щедро платила вам за имя и титул, чуть ли не каждую ночь… Нельзя же сказать, что вы вовсе не получили никакого удовольствия, граф? К вам это тоже относится, д'Артаньян… — И все же вы преспокойно собрались меня убить… Констанция улыбнулась: — Ну что было делать, если вы мне мешали, граф? Уже тем, что жили на свете… — Поразительно, — хрипло произнес д'Артаньян. — Она ведет себя, как ни в чем не бывало, ей все нипочем… — А чего вы от меня ждете, шевалье? — спросила Констанция. — Что я, по-вашему, должна делать? — Покаяться в грехах… — Простите, но ни один из вас не является духовным лицом, — произнесла она с нескрываемой издевкой. Подняла руку — на указательном пальце блеснул огромный красный карбункул — и преспокойно запахнула рубашку, прикрыв заклейменное плечо и грудь. — Я её сейчас убью… — задыхаясь от ярости, проговорил д'Артаньян. — Вы уверены, сударь, что у вас это получится? — обольстительно улыбнулась молодая женщина. Д'Артаньян выхватил шпагу до половины — и убрал руку с эфеса, отчего клинок мягко скользнул назад в ножны… У него не поднималась рука. |
