— Я говорю о суде божьем, который состоится
здесь и сейчас…
Резким, неожиданным движением он сорвал с её пальца большой
старинный перстень и отступил назад. Осмотрев драгоценность,
удовлетворенно кивнул:
— Ну да, конечно.. Запасы ещё велики… Видите?
Д'Артаньян кивнул. Под пальцами Рошфора, отыскавшими
крохотный шпенек, камень сдвинулся в сторону, и открылось
углубление, заполненное мельчайшим зеленоватым порошком. Опасаясь
дышать в ту сторону, чтобы яд не разлетелся по комнате, граф
вернул камень на место. Сказал уверенно:
— Д'Артаньян, наблюдайте за ней, чтобы не сбежала, часом…
Он отошел к столу, где на подносе стоял нетронутый обед,
заслоняя поднос спиной, недолго повозился там. Звякнуло стекло,
забулькало вино. Потом стало тихо. Рошфор, опершись руками о
столешницу, сосредоточенно ждал чего-то. Наконец он обернулся,
держа в обеих руках два бокала, до краев наполненных прозрачно-
алым бургундским.
— Вот и наступил суд божий, сударыня, — сказал он
невозмутимо. — Вы прекрасно знаете, что ваш яд растворяется в
любой жидкости, не оставив видимого осадка или другого следа. В
одном бокале — отравленное вино, в другом — обычное. Вам
предоставляется полное право выбрать себе один из них и выпить, не
обязательно до конца, я не столь скрупулезен…
Она отпрянула, её глаза расширились:
— Вы с ума сошли? Я не буду…
— Будете, — сказал Рошфор спокойно и даже чуть грустно. Он
поставил бокалы на стол, вынул из ножен шпагу и, вытянув руку,
упер острие в ямочку под ключицей Констанции. Его рука нисколечко
не дрожала. — Клянусь богом, клянусь всем, что для меня свято:
если вы не станете пить, я проткну вас этой шпагой. У д'Артаньяна
не поднимается на вас рука, а вот у меня, милая супруга,
поднимется… Я ударю вас не в сердце, не рассчитывайте, я нанесу
вам пару-тройку ударов в живот. В таких случаях, поверьте
многолетнему участнику дуэлей и битв, человек умирает далеко не
сразу, а долго и мучительно от загнивания воспаленных кишок… Это
не самая приятная смерть, уверяю вас… Поторопитесь. Я считаю про
себя до десяти, потом начну колоть…
Они мерились взглядами так яростно и долго, что д'Артаньяну,
наблюдавшему эту сцену с замиранием сердца, послышался даже лязг
скрестившихся клинков.
— Я досчитал до десяти, милая женушка, — произнес Рошфор.
И отвел острие от лица Констанции, нацелив его ей в живот.
Она быстро спросила:
— А если бог будет на моей стороне?
— Если вы осушите бокал и останетесь после этого живы, вы
уйдете отсюда невозбранно, куда только пожелаете, — сказал Рошфор
медленно. — Клянусь дворянской честью, а эту клятву я не нарушу
даже ради вас. Итак?
— Отойдите в сторону, — сказала Констанция.
— Хорошо. Только не пытайтесь бежать.
— И не подумаю!
На её лице играл отчаянный азарт, тот самый, что д'Артаньян
столько раз наблюдал за игорными столами, — азарт лихого и
беззастенчивого ловца удачи, готового поставить на кон все, что
угодно, вплоть до собственной жизни…
— Ну что же, — сказала Констанция быстро, звонко, с
запылавшими от волнения щеками, лихорадочно блестевшими глазами,
невероятно красивая и пленительная в эту минуту. |