Английские корабли напоминали крошечные модели, из тех, которые рукастые моряки любят помещать внутри бутылок. Зато новорожденный французский флот, пускай даже и состоящий из голландских пинасов, горделиво проходил мимо, словно красуясь перед зрителями. Флотские должны будут прикрывать огнём корабельных пушек высадку десанта.

А самим десантникам были уготовлены места на утлых баркасах сорвиголовы Болье-Персака. Размерами с крупную шлюпку, баркасы несли по одному косому парусу.

— По местам! — крикнул Олег. — Вёсла на воду!

Подавая пример, он первым ухватился за рукоять.

Мушкетёры были парнями дюжими, но не ахти какими знатоками морского дела. Даже Пончик, на пару с Акимовым отталкивавший баркас от берега, взялся за весло с чувством превосходства.

Неумелый кормщик — де Пюисегюр из роты королевских мушкетёров — позволял кораблику рыскать.

— Садись сюда! — сказал ему Сухов, вставая.

Поменявшись с де Пюисегюром местами, он ухватился за руль. Баркас сразу пошёл как по линеечке, словно почуяв хозяйскую руку.

Первые минуты гребля больше напоминала взбалтывание воды никудышным миксером, но помаленьку-полегоньку дело пошло. Баркас двинулся к острову Ре.

Доблестных мушкетёров спас от кровавых мозолей попутный ветер, нежданно-негаданно задувший куда надо.

— Суши вёсла! Поднять парус!

Косой треугольник ветрила хлопнул, раздулся, выгибая коромыслом рю, и повлёк судёнышко прямо по курсу.

Иль-де-Ре понемногу вырисовывался впереди. Показались берега, поросшие соснами, каменистые и обрывистые.

Вскоре любоваться пейзажами стало некогда — англичане открыли огонь. Треск мушкетов редко, но веско перекрывался солидным уханьем пушек.

Далеко в стороне от баркасов, идущих полумесяцем, вспухли белопенные фонтаны. Калёное ядро запрыгало по волнам, будто пущенное «жабкой», с шипением поднимая клубы пара, пока не кануло вовсе.

— Мазилы! — презрительно скривил губы Шурик.

Будто оскорбившись, английские комендоры исправились — неприятно зудевшее ядро пробило парус и вломилось в баркас, плывший по соседству.

Треск досок заглушался людскими криками, захлопал парус — видимо, снасти перебило.

Сухов не оглядывался, надо было смотреть вперёд.

— Мушкеты готовь! Скуси патрон!

Английские солдаты выбегали на песчаный пляж у подножия невысоких холмов. Торопливо втыкая сошки в песок, они укладывали мушкеты и стреляли, стреляли, стреляли…

Вот вздрогнул Жак де Террид, раненный в плечо.

— Приложи-ись! Целься! Огонь!

Прогремел оглушительный залп, кутая баркас в плотное облако дыма.

И тут словно далёкий гром зарокотал — борта ближних пинасов скрылись за белыми тучками порохового дыма. Вскоре ядра начали буравить побережье, вздымая песчаные вихри, разрывая человеческие тела.

Один из снарядов подрубил сосну, и та с треском начала крениться, пока не рухнула, открывая вид на аббатство Нотр-Дам-де-Ре.

Перезарядив мушкеты, французы снова дали залп, и англичане, не склонные к массовому героизму, поспешили покинуть берег.

— Парус долой! Вёсла на воду!

Хватило трёх хороших гребков, чтобы днище баркаса заскрежетало о прибрежную гальку.

— Вперёд!

— Эхой! — окликнул Сухова знакомый голос.

Обернувшись, Олег увидал Нолана Чантри, скалившегося от избытка чувств. Нолан щеголял в красном плаще с серебряным крестом — гвардеец кардинала!

— Здорово, Нолан! — крикнул Пончик, спрыгивая на песок. — Как жизнь? А мы тут решили до Ла-Пре прогуляться. Ты с нами или на пляже будешь загорать?

— Холодновато что-то. Лучше я в форте посижу!

Болтая в таком духе, сборная команда из разных рот, самые отчаянные представители армии его величества короля Франции, двинулись на соединение с горсткой защитников форта Ла-Пре.