Она остановилась, потому что вовсе не была такой смелой, какой хотела казаться, и сделала решительный вдох. «Гусь и собака» — общественное место, напомнила она себе. По крайней мере моральное право зайти сюда у нее есть.

Внутри было прохладно и царил полумрак. Свет шел от нескольких тусклых лампочек и старого музыкального автомата. Звучала американская мелодия в стиле «кантри», трое или четверо сурового вида мужчин, скорее всего сельскохозяйственные рабочие, стояли вокруг бильярдного стола.

При появлении Джейси Брэм Маккалли перестал вытирать стойку, а игроки на бильярде все как один повернулись и уставились на нее.

Брэм кашлянул, собираясь обойтись с «дочерью Джейка» вежливо, но твердо.

— Мы не обслуживаем леди, — сказал он.

Джейси хотела всего лишь позвонить — мысль заказать себе выпить даже не приходила ей в голову, но слова Брэма прозвучали как пощечина. Она никогда раньше не сталкивалась с подобной дискриминацией, пусть даже облеченной в вежливую форму, и оказалось, что перенести это трудно. Сразу же всплыли воспоминания обо всех нападках и несправедливостях, которым подвергался Пол, когда стал известен его диагноз.

Она стояла в центре этой жалкой пивной с высоко поднятой головой и колотящимся сердцем. До сего момента она не понимала, как унижает отказ, вызванный единственно ее принадлежностью к определенному полу. Она чувствовала злость и страх.

— Я хочу позвонить, — проговорила она в напряженной тишине.

Брэм смотрел на нее с жалостью, словно быть женщиной, да к тому же и американкой, значило быть неполноценной.

Брэм не причинил бы ей физической боли, она знала это, он был другом ее отца и человеком по натуре добрым, но все равно ей показалось, что она получила нокаут.

— Телефон есть в кафе, — заметил один из игроков.

Все остальные мужчины были незнакомы Джейси, и их взгляды только нервировали ее еще больше.

— Я хочу позвонить отсюда, — удалось произнести ей.

Эти слова помогли Джейси преодолеть замешательство. Она принялась рыться в сумочке в поисках карточки и пошла к телефону на стене. Тишина за ее спиной показалась ей тяжелой и одушевленной, будто живое существо.

Снимая трубку и вызывая телефонистку международной связи, Джейси услышала, как открылась и закрылась дверь, но не обернулась. Момент все еще оставался рискованным, и она не могла позволить себе отвлечься.

Разговор дали быстро, чего Джейси никак не ожидала. Она прислонилась к изрезанной и исписанной стене и мысленно возблагодарила Бога.

Ее голос, ответивший на бодрое «алло» матери, должно быть, дрожал, потому что Регина встревоженно спросила:

— С тобой все в порядке?

Неодобрение за ее спиной, казалось, пульсировало подобно огромному сердцу.

Джейси заставила себя улыбнуться:

— В полном.

— Твой отец чувствует себя лучше?

— И да и нет, — сказала Джейси, и тут слова стали поспешно срываться с языка, ей захотелось поскорее закончить разговор и уйти. — Я напишу в письме. Я просто хотела сказать, что собираюсь остаться здесь на какое-то время… я не могу бросить папу и преподаю в школе. Послушай, мам, я правда спешу, но обещаю написать на этой неделе. Передай привет Майклу. До свидания, я люблю тебя.

Регина только успела сказать «Джейси», но та уже повесила трубку.

Джейси обернулась, чувствуя себя ведьмой, предстающей перед судом инквизиции, и испытала новый шок. Прямо перед ней стоял Йэн, уперев руки в бока и надвинув шляпу на глаза, и мрачно смотрел на нее.

— Вот интересно, — ругался он, совсем не нежно хватая ее за руку и ведя к двери, — ты что, не спишь ночами и придумываешь, какое еще безобразие устроить?

Джейси успела заметить, что игроки провожают ее взглядами голодных динго и мрачно возвращаются к своему бильярду.