Разговаривать было невозможно, потому что буря все усиливалась. Казалось, что ветер намерен сдуть с лица земли все следы пребывания на ней человека.

Йэн закрыл платком нос и рот, но пыль и песок проникали сквозь него, и скоро от них уже горели носоглотки и легкие. Глазам тоже доставалось немилосердно, а ему еще приходилось удерживать коня, который все время порывался встать на дыбы, хотя Йэн и приучал его к работе в любых условиях.

Он не мог винить животное за желание укрыться. Он сам отдал бы почти все, чтобы спрятаться от безжалостного ветра. Но нужно было двигаться на поиски овец, оставшихся на открытом месте, — собаки держались рядом.

Овцы не самые смышленые создания Творца и обязательно поддадутся панике. Йэн полностью доверял своим людям — Килгорану и Бейтсу, которые следили за порученными им стадами, но овцами с ближайшего к дому выгула он занимался лично.

Он нашел их. Они стояли, сбившись в кучу головами к центру, блеяли и пытались запрыгнуть одна на другую.

Недалеко была достаточно глубокая лощина, где овцы могли переждать непогоду, но их еще нужно было перегнать туда. Страх их парализовал.

Собаки тут же принялись за дело. Йэн видел это чудо много раз, но никогда не мог понять, как это происходит: псы бегали вдоль стада и старались направить его в нужную сторону. Йэн соскочил с лошади, которая моментально исчезла за завесой тьмы, и пробрался в середину стада, крича до боли в горле и подталкивая извивающихся и подпрыгивающих животных к спасительному убежищу.

Совместными усилиями они, он и собаки, в конце концов заставили овец двигаться. Когда основная их часть уже была в лощине и они блеяли, словно их обдирали живьем, Йэн вернулся за отставшими.

Не было видно ни зги, лая собак — Блу и Мустара — тоже не было слышно, хотя он не сомневался, что они надежно охраняют стадо.

Йэн вырос в этих краях, и подобная буря была для него не первой, но в какой-то момент, оставшись лицом к лицу с бушующей стихией, он испугался. Он перестал ориентироваться, не мог определить, где его дом. Слабое блеяние овец, скорее ощущаемое, чем слышимое, становилось все глуше и глуше, пока непроницаемый мрак не поглотил его.

Он нашел запутавшуюся в кустарнике овцу и, присев, привычными движениями освободил ее. Перепуганное животное вырывалось, и Йэн прижал его к груди и зарыл лицо в шерстистом боку.

Насыщенный песком ветер бил его со всех сторон, проникал под рубашку и царапал спину и шею, забирался под шляпу, набиваясь в волосы. Через некоторое время Йэн поднялся и двинулся вперед, неся маленькую овечку на руках и пытаясь услышать лай собак или блеяние стада. Кроме завываний ветра и воплей овцы, которую он нес, ничего не было слышно.

«Не останавливайся, — мысленно приговаривал он. Не хотелось думать, что, возможно, он забирается в буш все глубже. Человек может умереть там от жажды или нелепой случайности, ведь там водятся ядовитые змеи, дикие свиньи, но Йэн предпочитал думать, что все они, как и другие обитатели здешних мест, попрятались от яростного ветра.

А буря все нарастала, и скоро Йэн не слышал даже блеяния овечки у себя на руках. Становилось все труднее дышать; в конце концов он почувствовал, что задыхается.

Он в отчаянии вспомнил о Крисе, об их вчерашнем разговоре, когда он опрометчиво пообещал не умирать. Злодейка судьба может выставить его лгуном.

Йэн устал. Он упал на колени, встал, все еще держа овечку. Второй раз он упал, когда что-то сильно ударило его по голове. Овца высвободилась и в ужасе помчалась прочь, а Йэн остался лежать в полубессознательном состоянии.

Очнулся он от того, что чей-то длинный язык лизал ему затылок. Ветер прекратился, темнота была полной, а его самого наполовину занесло.

Радуясь тому, что жив, он улыбнулся, хотя, по ощущениям, голова распадалась на части.