Грузовик пробуксовывал на занесенной дороге, Джейси переключила передачу и вздохнула. Что, если попытаться примириться с Йэном? Да он просто посмеется ей в лицо.

Мысль об этом заставила ее прищуриться и стиснуть зубы. Это равносильно тому, что он просто обругает ее…

* * *

Йэн еще никогда так не страдал от боли, даже полбутылки рома не помогли. Промывание раны уже довело его до крайности, но когда Джейк в первый раз вонзил в кожу иглу, Йэн чуть не спрыгнул со стула.

— Тихо, сиди спокойно, — рассердился Джейк. — Лучше ругайся, но не дергайся.

Йэн ругался беспрерывно, но сидел неподвижно, терпеливо снося манипуляции друга, пока не был сделан последний стежок.

— Нужно последить за раной, — хмурясь, сказал Джейк. — Туда могла попасть инфекция.

Йэн глотнул еще рому. Алкоголь, как и сильные переживания, делал более заметным его местный акцент, типичный для жителей буша.

— Если ты закончил пытать меня, Джейк Тирнен, я поехал домой.

— Никуда ты не поедешь, — сказал Джейк, обозревая покрытого грязью Йэна. — Пожалуй, следовало вымыть тебя, прежде чем зашивать. Я бы предложил тебе принять душ, но на тебе, похоже, пыль и песок со всей округи, ты засоришь мне все трубы. Поди окунись в пруду, если хватит сил туда дойти. А я пока постелю тебе постель.

Йэн поднялся, отодвигая стул, с минуту глядел на Джейка, а затем двинулся к главному входу. Действительно, если хватит сил добраться туда, думал он, преодолевая кажущийся нескончаемым путь до пруда.

Там, как и везде, пыль покрывала траву и даже листья на деревьях, но вода уже была чистой.

Медленно, морщась от боли, Йэн разделся и вошел в пруд. Он ощутил прохладное прикосновение воды и на несколько мгновений забыл обо всем, кроме чувственного удовольствия от соприкосновения иссеченной ветром кожи с водой.

Мытье головы оказалось болезненной процедурой, он тихонько ругался и вдруг ощутил какой-то внутренний холодок. Обычно так бывало при приближении опасности, но, повернув голову, Йэн увидел стоявшую на берегу Джейси.

— Джейк дал кое-какую одежду и полотенце, — объяснила она, показывая сверток.

Она говорила осторожно, точно боялась отпора, и в глубине души у Йэна шевельнулось раскаяние. Но ответ его прозвучал довольно резко.

— Спасибо, — сказал он. — С Крисом, стало быть, все в порядке?

Джейси кивнула. Она стояла облитая лунным светом, прижимая сверток к груди. Йэн хотел, чтобы она ушла, но он не меньше хотел, чтобы она сняла джинсы и блузку и присоединилась к нему.

Они довольно долго смотрели друг на друга, и молчание становилось все тягостнее.

Нарушила его Джейси тем, что положила сверток на траву.

— Спокойной ночи, — сказала она чересчур приветливо, словно между ними никогда не было стычек, словно они никогда не испытывали друг к другу ни любви, ни ненависти.

Все тело Йэна болело, голова раскалывалась, желудок протестовал против выпитого рома, но, когда она повернулась, он понял, что не может дать ей уйти.

— Джейси, — позвал он. Она остановилась, но не обернулась. Даже в свете луны он заметил, как напряглись ее плечи под тонкой тканью блузки. — Не уходи… пожалуйста.

Она колебалась. В течение нескольких ужасных мгновений он ждал, что она все равно уйдет или повернется и, сверкая глазами, пошлет его куда подальше.

— Как ты уже сказала, — продолжал он с тихим отчаянием в голосе, — давай повременим. Давай заключим перемирие, хотя бы на сегодня.

Наконец она повернулась и посмотрела на него, и Йэн почувствовал до смешного глубокую благодарность. Она держалась настороженно, но не выказывала своего обычного, едва сдерживаемого гнева.