— Воображаешь себя ковбоем?

Йэн только рассмеялся в ответ. Он наслаждался ее злостью, и это распалило ее еще больше.

— Я даже не собираюсь взывать к твоему разуму, Йэн Ярбро, потому что это было бы напрасной тратой моего драгоценного времени. Я скажу только одно: ты идиот!

Он изогнул темную бровь, уперев руки в бока. Он был в поту и в грязи с головы до ног, и Джейси подумала, что никогда он не выглядел так притягательно.

— Тебе не нравится, что я приручаю диких лошадей, дорогая? — невинно поинтересовался он.

Джейси слезла с ограды и подошла к нему поближе.

— По правде говоря, нет, Йэн, мне это не нравится. Для меня это словно смотреть, как ты без парашюта выпрыгиваешь из самолета Колли. Но я не позволю тебе втянуть меня в новый спор. Если хочешь сломать себе шею — вперед!

С этими словами она резко повернулась, но Йэн поймал ее за руку и вернул назад.

К ее удивлению, он совсем не рассердился.

— Это мой хлеб, Джейси, — спокойно сказал он. — Я веду это хозяйство. Развожу овец. Стригу их, купаю в дезинфицирующем растворе, чтобы мухи не съели их заживо. А еще приручаю диких лошадей и продаю их фермерам всей Южной Австралии.

Джейси он не успокоил, но она поняла, что этого мужчину ей не изменить, да она и не уверена, что хочет, чтобы он изменился. Работа у Йэна тяжелая, и чем она опаснее, тем больше ему по душе.

Она глубоко вздохнула.

— Хорошо, Йэн. Я понимаю, это твоя работа. Она тоже уперла руки в бока и наклонила голову набок. — Вопрос вот в чем: способен ли ты так же понять меня? Потому что преподавание — это моя работа.

11

— Хозяйственный двор не место для выяснения отношений, — заметил Йэн.

Джейси протяжно вздохнула. Конечно, он прав.

— Прекрасно. Поспорим позже. А сейчас у меня есть чем заняться.

Она повернулась и пошла прочь. На этот раз она не стала лезть через ограду, а вышла через ворота загона и направилась к дому.

Наскоро приняв душ, Джейси надела светло-голубое полотняное платье, колготки и босоножки и накрасилась. Когда она укладывала волосы, в спальню вошел Йэн. У него был такой вид, словно его проволокли по земле.

— Выглядишь мило, — недовольно сказал он.

В зеркале Джейси были видны его прищуренные глаза и плотно сжатые челюсти.

Джейси ощутила прилив удовольствия: Йэн ревнует. Ей захотелось прыгать от радости, устроить фейерверк, закатить вечеринку.

— Спасибо.

Она смотрела на его отражение в зеркале, держа в руке тюбик губной помады.

— Надеюсь, ты понимаешь, что я не могу вернуть тебе комплимент.

Йэн шагнул к ней, остановился, нахмурился сильнее.

— Куда это ты так нарядилась?

Наконец она повернулась.

— Йэн, — терпеливо начала она, — я говорила тебе. Я собираюсь объехать семьи своих учеников, чтобы известить о занятиях в понедельник.

Хотя его голос остался спокойным, глаза метали молнии.

— И, полагаю, начнешь с Шифлетов?

— Да, — ответила она. — Начинать надо с самого трудного. Ты, вероятно, тоже сначала принимаешься за самых диких лошадей.

Йэн сглотнул:

— Это совсем другое дело.

Повернувшись к нему спиной, Джейси бросила на себя в зеркало последний взгляд — выглядела она как картинка — и взяла сумочку.

— Нет, — сказала она.

Она стояла перед ним, и все зависело от того, загородит он ей дорогу или отойдет в сторону.

Он ругнулся:

— Подожди, я умоюсь и поеду с тобой.