– Жертва, как все, в ближайшую вакцинацию получала инъекцию. Только это был не обычный укол. Грета догадалась, что так поддерживают страх, контролируют мужскую популяцию, отбраковывают неблагонадежных. Это ведь умно придумано, на самом деле.
– Что ж вы не пошли в полицию? – возмутилась я. – С такой-то правдой? Любой анализ доказал бы, что вакцина отравлена. Это же проще простого.
– Так о чем я вам толкую! Вы что, не поняли? Как только Грета заговорила… Она собиралась инициировать расследование. Потребовать публичного анализа состава всех вакцин. Хотела создать парламентскую комиссию. Обнародовать, что творится в самой счастливой стране мира. Она с этим пошла к премьеру. И мы знаем результат. Ее собственная партия предала ее – все решили, что она сошла с ума. Они все повязаны! Ей заткнули рот! Поймите вы!
– И Грета умерла.
– Да, но я не знаю почему!
Я устала ее слушать. Попробовала встать. Диляра схватила меня за плечо:
– Я все расскажу! Я расскажу правду!
– Сомневаюсь, что это будет правда.
– Вы должны понять, что это за люди. Что это за счастливая страна.
Я села. Просто потому, что ноги не держали. Но Диляра приняла это за знак согласия.
– Я – медсестра, у меня есть доступ к вакцинам. Я подменила вакцину, которую должны были вколоть уборщику «Фармакопеи». Поймите, я спасала ему жизнь – и рисковала своей! Вколола ему физраствор, а его шприц забрала нераспечатанным, чтобы все видели: пломбы на месте.
– Кто – все?
– Те, кто посмотрел бы видеозапись с зоокамеры. Запись шла круглосуточно, без купюр, без остановок. Там все должно было запечатлеться: укол – агония – смерть. Но он не умер! Кролик не сдох!
– Да ну! – Я показала на труп. – Дохлее не бывает.
– А Грета мне не звонила. Не отвечала на сообщения. Я себе места не находила! Поехала к ее дому. Осторожно, чтобы не привлекать внимания. Хотела убедиться, что все хорошо.
– Убедились?
– Там… там был Томми. Он сказал, что Грета умерла, что скоро в доме будет полиция и надо срочно спасать все: и себя, и наше дело.
Мне наконец удалось встать на ноги. Не без труда.
– Полиция, я уверена, разберется, – отрезала я и направилась к калитке, не оглядываясь на Диляру.
Мое дело закрыто.
– Ну и валите! Бегите! – крикнула вслед Диляра. – Ползите к ним! На брюхе! Лижите им руки. Может, они вас простят. Примут обратно. Вы ведь одна из них! Все эти женщины теперь машут нам рукой с экранов. Празднуют Большой Поворот. Верят, что все делают правильно. И готовы уничтожить сотни тысяч ради того, чтобы этот мир не менялся.
Я повернулась к ней:
– Вы убили кролика, – только и сказала я.
Меня качало. Верно говорят, правда бьет, как обухом по голове. Меня будто ударило. Все плыло. Я не соображала, как передвигаю ноги. Солнце жгло глаза.
– Ариадна! – заорал усиленный микрофоном голос. – Стойте, где стоите!.. Для вашей и общей безопасности.
Я запнулась лишь на миг.
Сердце мое пустилось вскачь.
– Я – полицейская. Расследую дело о кролике. Вон его труп. Убедитесь сами.
– Стойте, где стоите! – рявкнул мегафон. – Стоять!!!
Я покачнулась, холодея от ужаса. Неужели эта Диляра – права?!
– Стоять! Или мы будем стрелять снотворным!
В голове моей вдруг наступила ясность. Тело налилось силой.
– Для вашей же безопасности! – пророкотал голос.
Что ж. |