|
С утра я подвез классную мамзель и договорился с ней поужинать. На службу я из за нее, конечно, опоздал, но Купец с утра тоже отсутствовал, так как затеял изменить свой стоматологический статус. Поэтому никаких угрызений совести я не испытывал. Я попил кофе с тетками из бухгалтерии, рассказал им два приличных случая «из жизни оперуполномоченного» и три неприличных анекдота… получил свою порцию славы и внимания. После этого быстро слинял: три незамужние тетки под сорок – это опасно… о, как это опасно!
Но коли день идет хорошо, то он идет хорошо. Как только я утек от бухгалтерш, позвонил полковник Комаров. Отчасти трезвый, но по голосу – обосравшийся. Да и было отчего. То, что он там, в своем универсаме, отмочил, ни в какие ворота определенно не лезло. Я подумал, что сглазил кайфовый денек и теперь надо ехать в универсам, разбираться с этой вице губеровой сучкой… Тьфу! Сглазил… Но, повторяю, коли день идет хорошо, то уж он идет хорошо. Я вспомнил про напарничка и про то, что ему до универсама три минуты езды, а не тридцать, как мне. Лишь бы он дома был… Так и оказалось – Ленчик был еще дома, и я ловко перевел стрелки на него. Потом я вторично отыгрался на Ленчике – когда он от стоматолога вернулся… Ну это ему за дело. За то, что он надо мной изгалялся, когда мне в Твери макияж экзотический наложили… Пустячок, а приятно. Потом была еще одна «приятность»: пришел Брюнет и сказал: – Ну все, Комарова я увольняю. С меня, блин, хватит. Раньше он только трезвый инициативу проявлял… А поскольку это случалось нечасто, то особых жертв и разрушений не было. Но теперь же он, собака, совсем поля не видит, того и жди под монастырь подведет… Возражения есть? – Не а, – сказал я. – Бей Комара, трави гада репеллентом. – Шоглашен, – с трудом выдавил мой партнер. Брюнет про Ленькины замороженные губы не знал, а потому удивился и спросил: чего это, мол, ты, Леня, еле мычишь?… Ленька только собрался ответить, но я опередил и объяснил, что Ленчик – скрытый внутренний диссидент, носит всегда фигу в кармане, критикует все решения руководства, вошел в тайный сговор с полковником Комаровым… Вот потому то, Вить, он и выпендривается, и разговаривает с нами «через губу»: шоглашен… Надо его, на хрен, на пару с Комаром уволить. Брюнет ничего не понял, сказал: ну ну, – и ушел. А под вечер выложил нам сюрприз. И вместо ужина с мамзелью я попал на глухарек.
***
Вечером, когда из офиса ушли уже почти все сотрудники, и инспектора СБ Петрухин и Купцов тоже собрались домой, в их кабинет вошла секретарша Голубкова Леночка. – Ага, – сказала Леночка, – попались… Вас, господа сыщики, хочет видеть босс. – На фига это? – спросил Петрухин. Он стоял перед зеркалом и завязывал галстук. – Что то случилось? – спросил Купцов. Губы уже отошли от новокаина, и говорил он вполне сносно. – Не знаю, – ответила Леночка. – Сказал, что если вы еще здесь, то непременно и срочно к нему. У него там какие то мужчина и женщина… Оч чень шикарные. Партнеры переглянулись с кислым видом: похоже, к Брюнету закатились вице губер с супружницей… Петрухин мигом подошел к окну, раздвинул жалюзи и оглядел стоянку. Автомобиля с мэриевскими номерами не увидел. Хотя нельзя было исключить и того, что вице губернаторская «вольво» прячется за «фердинандом», либо «мерсом». – Ладно, – сказал Петрухин, – пойдем, на месте узнаем, что к чему. В кабинете Брюнета сидели мужчина и женщина. Настолько похожие друг на друга, что не было никакого сомнения – брат и сестра. У обоих – пепельные волосы и серые глаза. |
