— А вот Ротстон женится! Почему бы и нет? — не уступала Меган. — Он и так богат до невероятности, значит, деньги его не интересуют. И ему вовсе незачем жениться на титулованной особе — у него самого очень высокий титул. Если захочет, он может жениться и по любви — любой герцог может, черт побери, делать то, что ему заблагорассудится! А моя родословная и в самом деле дает основания считать меня вполне подходящей партией. Разумеется, он может найти для себя кого-то получше, чем дочь сквайра, но уверяю тебя, он этого не сделает. Потому что влюбится в меня, безумно влюбится, поняла? И ты сама прекрасно знаешь почему. Да-да, именно из-за моей проклятой смазливой физиономии. До сих пор красота не приносила мне ничего, кроме огорчения, но теперь… теперь я наконец-то использую ее, чтобы завоевать герцога!

В словах Меган было столько горечи и боли, что Тиффани, прежде чем задать следующий вопрос, решила осторожнее выбирать слова.

— Ну, а как же ты сама?

— Что значит — ты сама?

— Вдруг ты его не полюбишь?

— Непременно полюблю!

— А если не сможешь, Мег? Если он окажется низким человеком, к тому же гадким уродом, и полюбить его будет просто невозможно?

— Такого не может быть! Ведь он герцог!

Тиффани улыбнулась столь наивной уверенности подруги.

— Но вполне вероятно, что ты при первой же вашей встрече где-то в глубине души почувствуешь: герцог Ротстон тебе совершенно не подходит, ты будешь с ним несчастна. Даже и тогда ты не откажешься от своей затеи?

Последовала долгая пауза. Наконец Меган решительно заявила:

— Откажусь!

"Слава Богу!» — вздохнула про себя Тиффани и, сразу почувствовав себя увереннее, продолжила:

— Знаешь, а ведь он действительно может оказаться крайне непривлекательным внешне.

— Ничего подобного! Ты что, забыла, как шепнула нам тогда горничная, что герцог очень хорош собой?

— Да она просто хотела произвести на нас впечатление!

— Не говори ерунды — в тот день мы и так преисполнились благоговения перед герцогиней, ее богатством, ее совершенно потрясающим домом… Так что никакой нужды в дополнительном впечатлении не было, это видел каждый — настолько мы ошалели.

— Это совсем разные вещи! — возразила Тиффани. — И потом… Господи, неужели ты и в самом деле мечтаешь о таком дворце? В нем и жить-то страшно.

— Ты шутишь? — возмутилась Меган. — Ведь Черринг-Кросс — самый великолепный особняк, какой только можно себе представить!

— Ну ты уж и скажешь! Он совсем не похож на жилой дом, это просто какой-то грандиозный мавзолей, занимающий целых шесть акров! Там одна конюшня больше твоего дома, а ведь его отнюдь не назовешь маленьким!

— Знаю. Но там… там все было такое огромное! — мечтательно произнесла Меган.

— Огромное? Да просто гигантское! Мне кажется, в этом особняке человек может заблудиться да так и умереть, потому что его никто не найдет.

Девушки взглянули друг на друга и расхохотались.

— Так уж и умереть, Тифф?

— Может, я и преувеличиваю, но такой вариант вполне возможен. — Они снова засмеялись. Потом Тиффани уступила:

— Ладно, сдаюсь! Наверное, твоя красота действительно способна покорить герцога настолько, что он сделает тебе предложение. Но… ты уверена, что тебе это необходимо, Мег?

— Абсолютно! Эмброуз Сент-Джеймс может начинать считать свои последние холостяцкие деньки, их у него осталось совсем немного.