— Перестань! — Меган рассмеялась еще громче. — Шерринг Кросс не настолько велик.

— Возможно, и нет, но наконец-то ты вспомнила, как смеются, а то я уже начала волноваться.

Меган вздохнула.

— Извини, мне не следовало говорить тебе о своих проблемах, когда у тебя на носу такое событие.

— Чепуха. И я не удивлюсь, если окажется, что ты создаешь проблемы там, где их нет. Я не могу поверить, что он не любит тебя, Мег. Все, кто с тобой встречались…

— Девлин не похож на них, он уникален. Его бабушка говорит, что сколько она его помнит, женщины всегда одурачивали себя из-за него. В этом я нисколько не сомневаюсь, так как сама сваляла дурака. Но мне кажется, что он видит во мне испорченного ребенка.

— Просто по временам ты немного нетерпелива.

— Не старайся делать хорошую мину, мы обе знаем, что я избалована.

— Ну и что? — фыркнула Тифани. — Полагаю, он просто отбросил бы это, если бы получил не то, что хотел, а?

Меган остановилась, глаза у нее расширились.

— Когда ты сказала об этом, я поняла, что он очень похож на меня.

— Ага, вот это и надо обдумать. Если уж кто и избалован, то это этот чертов герцог. Когда он был ребенком, у него, вероятно, было семь нянек и куча других слуг, чтобы удовлетворять все его нужды. А у тебя была только одна няня и отец, который до безумия любит тебя, так что, если бы спросили меня, я сказала бы, что избалован он, а не ты.

— Не премину упомянуть это, если мне когда-либо придется сражаться с ним снова.

Глава 42

Это была прелестная свадьба. Как раз такая, какой Меган представляла свою свадьбу… Впрочем, ей бы все равно не удалось достичь такой грандиозности, какой достигла Тифани. Ей бы не удалось собрать так много гостей, а ведь у Тифани были только ее родственники и друзья из их маленького прихода. Нет, Меган этого не дано… Не дано, потому что здравый смысл в ней подавлен проклятым внутренним голосом и ее странностями. Внутренний голос и странности объединились против Меган.

На обратном пути домой после свадьбы юная герцогиня была печальна, хотя, по идее, она должна была быть счастлива за свою подругу. Девлин хранил молчание и, наверное, так же был печален. Только по другим причинам. От осознания этого Меган становилось только хуже. У герцога могла быть такая же грандиозная свадьба, должна была бы быть… Вместо этого он принужден был бежать в Шотландию.

«— Мне следовало бы пристрелить тебя.

— Меня или его?

— Тебя. А лучше, если ты уйдешь. Я больше не хочу ничего и никогда о тебе слышать.

— Почему, когда тебе гадко на душе, ты всегда звереешь и ищешь любого, кого бы можно было обвинить?

— Я не обвиняю кого угодно, я обвиняю тебя».

О, Боже! Меган поняла, что начинает терять связь с реальным миром. Ее внутренний голос не был отделенной от нее личностью. Но он был прав, как всегда. Меган на самом деле скверно проводила время, принимая на себя ответственность за свои же страдания. И, может быть, наконец настала минута прекратить истязать себя.

На следующий день Меган вернулась в Шерринг Кросс. Одна. Вернее, не совсем одна: ее сопровождали пятеро рослых слуг и новая служанка. Люсинда вернулась на неделю раньше срока и призналась, что в ее возрасте трудно сносить лондонскую суету длительное время, кроме того она сказала, что у нее тысяча дел по подготовке к балу.

Старую герцогиню должен был сопровождать Девлин. В конце концов от бала в Сент-Джеймсе их отделяло всего четыре дня. Но в последний момент Девлин уклонился. Он сказал: «Дела».