И еще какой-то придурок по имени Фил Данхам подхватил лобковый педикулез, то есть вшей.
Они добираются до букв «м» и «н», и Коган уже потихоньку начинает терять надежду. А потом приходит сообщение:
«Трихомониаз. Хламидиоз. Ацитромицин. Подходит?»
Бинго. Кажется, нашли.
«Как зовут?» — пишет Коган.
Вместо ответа звонит телефон.
— Тед! — Стив аж запыхался.
— Чего?
— Это Джим. Джим Пинклоу. Брат Керри.
— Да ну. Шутишь?
— Нет. Сейчас пришлем скриншот. Она тебе его потом распечатает.
Вот сучонок! Ясный пень, он не видел, чтобы она с кем-нибудь уходила. Потому что он сам с ней уходил.
— Тед, ты там?
— Ага.
— Остальных будем смотреть?
— Нет. Вываливайтесь. И мотаем отсюда.
8
Орать шепотом
17 февраля 2007 года, 23.12
Может, его имя и было в списке первым, но трахнул-то он ее вторым. Воткинс предложил уступить ему свое место, но Джим был не готов. Не стояло у него. Это его и погубило. Иногда Джим думает, что, если бы он пошел первым, может, эта скотина вообще бы Кристен не тронула. И тогда все еще можно было бы исправить. Но Воткинс был первым.
Больше всего ему запомнился голос Воткинса. Сразу после того, как Джим кончил. Воткинс не кричал. Он орал шепотом.
— Соберись, чувак! — Си-Джей встал рядом с ним на колени, в неприятной близости от его лица. — Ты чего тут, в обморок падать собрался?
Джим сидел на полу, прислонившись к кровати Воткинса и закрыв глаза руками. В одной рубашке и носках. Над ним лежала Кристен. Без сознания. Джиму ее было не видно, но он и так знал, что там, на постели, большое пятно крови.
Джим приподнял голову и посмотрел на Воткинса. Накатила тошнота.
— А когда ты Бекки Гофман отымел, тоже столько крови было?
«Отымел» получилось как-то обвиняюще. Воткинс даже обиделся.
— Нет, мудила. Столько крови не было. Но может, ей кто-то другой уже целку порвал?
— Ты думаешь?
— Да какая разница? Надо ее отмыть и выставить отсюда. Давай, поднимайся, хватит сопли жевать!
Воткинс схватил его за грудки и поднял с пола.
— Иду, иду, — ответил Джим.
— На, — Воткинс открыл маленький холодильник и протянул Джиму бутылку минералки, — хлебни. — Потом достал из ящика стола пузырек с аспирином и еще какой-то, без наклейки. — И запей вот это.
— Это для чего?
— Чтобы в башке прояснилось.
Джим оделся, выпил таблетки, и тут вдруг Воткинс схватил его за горло. И впечатал в стену.
— Если ты меня утопишь, Пенек, из-за того, что ты такая нюня, я от тебя мокрого места не оставлю. Ты понял? Я тебя убью. Я из-за такой ерунды в тюрягу садиться не желаю.
— Не буду я тебя топить, — прохрипел Джим, и Воткинс ослабил хватку. — Не буду.
— Я знаю, — приятно улыбаясь, ответил Воткинс. — Теперь давай-ка, ищи ее белье. А я выйду на минуточку. Никому не открывай, я постучу три раза.
Воткинс подошел к двери, снял с крючка большое синее полотенце, выглянул наружу и выскользнул в пустой коридор.
Джим быстро отыскал ее белье. Оно валялось на полу между столиком и кроватью. Джим подобрал лифчик и трусики, скатал их в комок и зажал в кулаке, не зная, что еще с ними делать. На полу по-прежнему гремел магнитофон, «The Chemical Brothers», технобит. Джим хотел было его выключить, но решил, что Воткинс разозлится. Джима снова затошнило, и он сел в кресло в углу.
Как же это вышло? Как такое могло получиться? Только что они играли в «бутылочку». |