– Мерзость, – кашляю я, когда атака заканчивается.

– О-о, большой крутой хоккеист не может вынести чуточку пудры? – хихикает он. – Мы же не хотим, чтобы твоя кожа блестела.

– Что-то ты чересчур веселишься, – ворчу я.

– Твоя правда! Но в мое кресло нечасто попадают такие красавцы, как ты. – Он сдергивает с меня черную нейлоновую накидку. – Готово. Порви их, Райан Весли.

– Спасибо. – Но я не намерен кого-либо рвать. Я просто хочу поскорее покончить с часовым сканированием своей души и вернуться в нормальную жизнь.

Фрэнк уводит меня на съемочную площадку, где создана псевдоинтимная обстановка. Я вижу два кожаных мачо-кресла, повернутых так, чтобы люди не смотрели друг другу прямо в лицо, но и не пялились в восемьдесят семь направленных на них камер. Рядом с этой ненастоящей комнатой установлена вещательная аппаратура стоимостью в сто тысяч долларов.

Прелестно.

Меня нарядили в пиджак, синие потертые джинсы и дорогую рубашку скучного белого цвета с расстегнутым воротничком. Готов поспорить, пиарщики потратили немало часов, придумывая, как одеть меня так, чтобы я выглядел одновременно и мужественным, и стильным, и небрежным, и интересным, однако простым. Наверное, даже создали компьютерную модель.

Ладно, плевать. Галстук не душит, и то хорошо.

– Вот твое место. – Фрэнк показывает на левое кресло.

Почему они выбрали именно его, я тоже не спрашиваю. И просто сажусь.

– Теперь запоминай, – говорит Фрэнк, потирая ладони. – Смотри или на Дэнниса, или в камеру. Вон она. – Он показывает на камеру, установленную всего на несколько градусов правее места, где будет сидеть мой интервьюер. – Не бегай взглядом по сторонам, иначе будет казаться, что ты хитришь. Следи за своей интонацией. И не повышай в конце предложения голос.

– Что, будет слишком по-гейски? – прорывается мой природный цинизм.

Он закатывает глаза.

– Нет. Слишком неуверенно. Ты же уверен в себе? Вот и веди себя так.

– Хорошо.

Сидеть перед камерой странно. Я никогда не просил, чтобы меня сделали всемирным представителем геев. Да и не гожусь я для этой задачи. Давайте посмотрим правде в глаза – я веду достаточно эгоцентричное существование и преследую ровно две цели: забивать голы и проводить как можно времени с Джейми Каннингом.

Сейчас я лажаю по обоим фронтам. Так что интервью подоспело в момент, когда мне практически нечего никому предложить.

Мое самобичевание прерывается появлением Дэнниса, который одет как мой брат-близнец, только более самоуверенный и с более блестящими волосами.

– Райан! Рад тебя видеть. – Он пожимает мне руку, после чего садится. – Как себя чувствуешь? Готов ответить на пару вопросов?

– Конечно, – лгу я. – Я пробежался по вашему списку.

– Что-нибудь вычеркнуть? – спрашивает он, разглаживая лацканы пиджака.

– Нет. – Фрэнк уже предупредил меня, что Дэннис не обязательно будет придерживаться своего списка вопросов. Но поскольку интервью будет показано в записи, я всегда могу ответить: «Отличная попытка, козел», и потом это вырежут. В контракте, который я подписал, оговорено, что любую тему вне списка я могу пропустить.

– Отлично, – с энтузиазмом говорит Дэннис. – Тогда начинаем.

Вперед выходит режиссер, чтобы поговорить с нами о тайминге и направлениях камеры. Я стараюсь слушать его, но сбиваюсь на мысли о Джейми. Чем он занят сейчас? Будет ли смотреть вечером интервью? Раньше, когда я испытывал стресс, мысли о Джейми, его улыбке всегда успокаивали меня…

Как и сейчас, напоминаю себе. Я лишь надеюсь, что он улыбается, где бы он ни был.

Включают софиты, и Трип прибегает, чтобы еще раз промокнуть наши лица бумажной салфеткой.