— Послушайте, но вы же не можете... — закричал Фергюсон, но резко оборвал себя, поняв, что снова начинает бормотать несвязную чепуху, сделал очень глубокий вдох и попытался взять себя в руки. — Но вы же не можете быть таким глупцом! Возможно, мне не удастся убить Лоусона — в одиночку. Но это не означает, что мы вдвоем... вместе... с ресурсами БСЛД... Весь Род Человеческий объединился бы, чтобы уничтожить Лоусона, если бы люди узнали...

— А зачем им вообще уничтожать его?

— Ну... Ради самосохранения.

— Именно этот инстинкт чуть было не привел нашу расу к уничтожению, — тихо сказал Арчер, — когда люди создали первую атомную бомбу. Статус-кво — лишь временная подмога. Ныне единственным ответом является не новое управление атомной энергией, а новый вид человека. Человек Зрелый.

— Зрелая горилла... — начал было Фергюсон.

— Да-да, знаю, — перебил его Арчер. — В вас долгое время сидел этот страх. Но вы сами мыслите, как незрелая горилла, разве не так?

— Разумеется. Вся наша раса находится на этом этапе. Но это и пугает меня. Вся наша культура основана на прогрессе, возникающем из соревнования и сотрудничества. Если бы появился по-настоящему зрелый разум, прогресс бы остановился.

— И вы действительно не видите на это ответа? — спросил Арчер.

Фергюсон открыл было рот, но понял, что может лишь повторить уже сказанное. Ничего ему не добиться от Арчера. Его слова не производят никакого впечатления. Он мог лишь повторять то, что уже было сказано. Точно ребенок, подумал он в бешенстве. Повторение, а не логичные аргументы. Только...

Они больше не могли договориться друг с другом. Все выглядело так, словно Арчер перешел на новую, непостижимую систему взглядов. Барьер между ними был такой же материальный и прочный, как видеоэкран. Они могли видеть друг друга, но не могли друг друга коснуться.

Плечи Фергюсона опустились, когда он бросил попытки договориться. Он повернулся к двери, потом с осторожностью оглянулся на человека, внезапно ставшего его врагом.

И какие же приказы, подумал он, получил Арчер от Лоусона? Разумеется, они теперь не могут его отпустить. Он напрасно пытался нащупать понятные параллели. В подобной ситуации любой нормальный человек стал бы стрелять, когда Фергюсон направился к двери, или запер бы его где-нибудь, где он не смог бы причинить им вреда. Но Лоусон никогда не действовал обычным человеческим оружием. Оружием Лоусона было...

— Вы свободны идти, куда хотите, — внезапно сказал Арчер. — Но все же есть еще одно. Послушайте, Фергюсон. Лоусон попытался сегодня получить у вашей компании еще одну страховку, но ему отказали. Сказали, что это плохой риск. Я думаю, вы должны это знать.

Фергюсон ничего не смог прочесть на лице Арчера. Между ними по-прежнему стоял барьер. Ему показалось, что за этими словами должно стоять что-то большее, но одновременно знал, что ему самому остается лишь ждать. Он вышел из двери и пошел по тротуару в ярком желтом солнечном свете такого знакомого ему мира. Мира, спасение которого зависело от него одного. Мира, который он не сможет спасти, если не учтет данное ему предупреждение.

В голове у него внезапно замерцали абсурдные проблески надежды. Неужели Арчер, в конце концов, пытался ему сказать, что Лоусон может ошибаться? Если БСЛД отказало ему в получении страхового полиса, это могло означать, что у них, наконец, проснулись-таки подозрения. Это могло означать, что Фергюсон еще не проиграл сражение. Возможно, теперь его послушают. Он тут же стал прикидывать, как быстрее всего вернуться в главный офис...

Но одновременно с этим он не мог избавиться от воспоминаний о лайнере «Нестор» и боеголовке, оставленной на орбите, которые все быстрее неслись навстречу друг другу в космическом пространстве на свидание, которое мог предвидеть лишь Лоусон.