- Ну почему, он всегда так мяукает, - вяло возразил я.

- Как сейчас-то? Это да! Но только днем он совсем иначе, ну прямо по-человечески говорит: "Мяу!" Я как услыхала, так и обмерла. А он на меня смотрит и смотрит. У меня аж мурашки по спине... "

Все ясно, - подумал я. - Педагог я никудышный, ничего объяснить коту не сумел. Володя бы на моем месте..."

- Ладно, Ксения Павловна, я посмотрю, что с ним такое. А вообще-то... тут я наконец додумался, - вы очень не удивляйтесь. Я его начал немножко дрессировать... с научной целью! - поспешил добавить я, увидев, что светлые брови Ксении Павловны поползли вверх, а уголки губ - в стороны и вниз и добродушное круглое лицо ее приобрело весьма ехидное выражение.

- Ну, если с научной целью... - неопределенно сказала Ксения Павловна.

Я открыл дверь. Барс с рыдающим воплем кинулся ко мне. Я взял его на руки и обернулся: Ксения Павловна стояла у своей двери и смотрела на нас довольно скептически. Впрочем, Ксения Павловна никогда не принимала меня всерьез.

Барс, как всегда, крепко обнял меня и прижался щекой к щеке. Пожалуй, радовался он чуть больше обычного: дважды поцеловал меня в ухо и протяжно подмяукивал на низких нотах. Но и такое бывало не раз. Держа Барса в руках, я подошел к большому зеркалу, вделанному в дверь комнаты, и внимательно поглядел на нас обоих. Кот как кот, нормальный московский Васька, только большой очень и выхоленный. И я - парень как парень, даже не такой уж большой по нынешним временам: рост - 179, вес - 75, волосы русые, глаза серые, особых примет не имеется. Таких ребят в Москве пруд пруди. Даже не пруд прудить можно, а Москву-реку вполне свободно. Ну ладно, о чем это я? Да, так вот: и я совсем обыкновенный, и кот тоже. Я прожил на свете двадцать шесть лет, кот - пять, оба вполне взрослые, и друг друга отлично знаем, и все время вместе живем, и ничего такого за нами никогда не замечалось. А что же случилось вчера? Что изменилось в окружающем нас мире? Ну, допустим, - это наверняка даже! - кот всегда был такой: то есть понимал куда больше, чем я мог предположить. Но я-то! Уж насчет меня дело ясное: никогда у меня не было способностей гипнотизера!.. Не было? Или я не знал, что они есть? Может, это как в старом анекдоте: "Вы умеете играть на скрипке?" - "Не знаю, никогда не пробовал". Ведь я и вправду никогда не пробовал, просто в голову не приходило.

Надо бы узнать об известных гипнотизерах - как у них, с детства это обнаруживалось или впоследствии? Стоп, я вспоминаю: даже Вольф Мессинг, такой уж чародей, обнаружил эти способности у себя не сразу, а лет в семнадцать, кажется. И вдобавок в критический момент: ехал он в поезде без билета и без денег, шел контролер, вот он и внушил контролеру, что билет есть, - это был единственный выход. Ну да. И он, кажется, впервые в жизни ехал в поезде и впервые выбирался за пределы родного местечка, и впереди его ждал огромный, сложный чужой мир - Варшава.

Конечно, у меня таких критических моментов не было. Но все ведь относительно. Например, экзамены... Ну почему мне никогда не пришло в голову загипнотизировать экзаменатора? Нет, это не доказательство. Не пришло, потому что это никому не приходило в голову, потому что это лежало вне круга обычных наших понятий. У Козьмы Пруткова правильно сказано: "Многие вещи непонятны нам не потому, что наши понятия слабы, но потому, что сии вещи не входят в круг наших понятий..."

В общем, могло у меня это быть, а я не замечал. Тогда все получается проще... Хотя - где там проще! Разве что понятней немного...

Эти свои мысли я хорошо помню. Тем более, что это были, пожалуй, первые более или менее связные мысли за весь тот день. Я стоял вот так, глядя в зеркало на себя и на Барса, и даже не хотел отходить - боялся, что опять мысли разбегутся. Но тут Барс начал опять наговаривать мне что-то на ухо, заволновался - и я пошел с ним в комнату, успев додуматься только до одного: что надо бы мне связаться с телепатами.