Резар не вчера родился и понимал, что теперь их ждут с той стороны, но время деньги. Благодаря оптическому прицелу на автомате Лоренк спокойно сдерживал неизвестного полицейского, прятавшегося за машинами, а в это время Эгзон вышиб стекла дверей очередью. Им тут же в ответ начали отливать свинец, ну и зря. Высунув в холл ствол автомата, он выпустил из подствольника боеприпас и отпрянул.

ТЫ-ДЫЩ!

Долбануло хорошо. Там, он знал по опыту, брызнули осколки, поднялась пыль, ударная волна, отупляя, прошлась по мозгам. Хотелось надеяться, что кого-то приговорил. Не рискуя, высунул дуло в холл Резар, проделал ту же самую процедуру.

ТЫ-ДЫЩ! Еще раз.

Судя по стонам раненых, процесс пошел.

Вбежав внутрь, они добили охрану и стали расстреливать всех, кто попадался им на пути.

Женщина сидела на полу рядом с лестницей посреди бетонной крошки, поджав ноги, и смотрела на них с безумием. Эгзон без колебаний выстрелил ей в голову. Заметив любопытную голову в конце коридора, он, не жалея боезапас, под хлопок отправил туда третью гранату из их бесконечного арсенала. Судя по крикам, любопытный скрывался там не один.

Их цель – террор!

Троица, пригибаясь, забежала по лестнице на второй этаж. Никого. Входные двери в зал заседаний оказались запертыми, но за ними шла какая-то возня. Расстреляв замок, Эгзон намеревался ударом ноги открыть дверь, но через дерево в него ударили пистолетные пули. Благодаря бронежилету он был лишь отброшен назад без ущерба для себя.

Положив у порога гранату, боевики отбежали.

Взрыв сделал свое дело. Импровизированная, быстро сооруженная баррикада из нескольких столов была разбросана.

Албанцы не спешили ворваться в зал. Там был один, а может быть, и несколько охранников.

Пуля, прилетевшая откуда-то из коридора, ударила Лоренка в плечо. Он дернулся, но не упал. Посыпалась дробь ругательств, а за ней и ответный огонь. Усиленные бронежилеты OTV американского производства, может быть, даже снятые с убитых солдат в Ираке или Афганистане, служили новым хозяевам.

В голову сразу не попал? В ногу не ранил? Молись своим богам. Тебя идут убивать!

– Проверь! – крикнул приходящему в себя Лоренку командир.

Худой двухметровый наемник пошел искать больного на всю голову. Убежал бы давно, но нет, воюет. Нарывается.

Эгзон без раздумий бросил в зал гранату М-26. Шлейф из криков и стонов сразу же после взрыва прокатился по помещению. Две, может быть три, женщины кричали в истерике. Стонали раненые. Порвало там явно многих.

– Не стреляйте, мы сдаемся! – вылетело из дверей.

На секунду стало тихо, если не считать воя раненых и мычания контуженых.

Резар скомандовал, чтобы Эгзон заглянул в дверной проем. Наемник выглянул и снова спрятался за углом. Выстрелов не последовало. Единственный охранник лежал у самого входа, разглядывая стеклянными глазами потолочные светильники. За ним человек тридцать, в основном мужчины старше среднего возраста, отпрянули назад, подальше от входа, и стояли в бессилии и растерянности. Кто-то лежал на полу. Кто-то сидел, держась за голову. Но сопротивляться они были не готовы. Им было просто нечем.

Боевики вошли в зал.

Сминающаяся под весом наемника упругая подошва туристического ботинка поглощала звук шага, но легкое шуршание оставалось, что не могло не раздражать. Лоренк понимал, что его слышат, но летать по воздуху он еще не научился.

Какой-то мужик лет тридцати, в фисташковом костюмчике, несмотря на жару, внезапно выскочил из дальнего дверного проема и, стоя во весь рост на фоне торцевого окна, стал пулять в боевика из чего-то легкого и маленького, пытаясь стоять боком, как на дуэли, и при этом приподниматься на носки, наверное, для того, чтобы стать тоньше.

Короткая очередь отбросила тело на находящееся за ним окно.