Но орал зато он от души. Так громко, что проходивший рядом с люком палубой выше матрос-дозорный услышал его мяв и спустился к камбузной двери.

Дверь очередной раз приоткрылась на качке, и дозорный, увидев лежащего кока, бросился к нему, потом, громко крича какие-то слова, — которые кот почему-то слышал чаще всего от людей на корабле — убежал, потом снова прибежал, уже не один.

Вместе они вытащили кока из-за котлов и куда-то унесли.

Некоторое время по кораблю гремели команды, звенели звонки и бегали люди.

Потом все успокоилось. Кот тоже как-то сразу успокоился — ведь крики, звонки, команды — это все было правильно, как всегда.

Когда окончательно стихла беготня, Кот отправился спать под трап на мостик — там лучше всего было дожидаться, когда корабль снова проснется, и снова вестовые откроют кают-компанию…

……………

Днем, когда Кот как всегда потягивался на подшивке «Правды», а офицеры уже собирались к обеду, зашедший в кают-компанию Командир почесал кота за ухом, погладил и сказал:

— Вестовые! Котяру накормить от пуза, возьмите у продовольственника консервов рыбных. Надо его за вчерашнее поощрить.

И снова погладил Кота.

Кот так и не узнал, что своим мяуканьем он помог потерявшему сознание Коку, которого той же ночью и прооперировали. Кок сейчас лежал в лазарете, и все рассказывали, какую тревогу поднял вчера Кот.

Да в общем-то Коту это было и не особенно интересно.

Но зато он понял слова «рыбные консервы» и «накормить», и это ему понравилось.

Жизнь в общем-то удалась.

Командир

Разные командиры бывают.

Кого-то любят, кого-то не очень, кого-то просто ненавидят — чего уж скрывать.

Нашего — скажем так — любили не очень. Можно даже сказать, что вовсе не любили. Побаивались — да, уважали — да, но не любили.

А я — так вообще слюной брызгал иногда — так с ним контакта не было…

Но вот случай один произошел — и повернулось что — то. И командирские рыки принимать легче стало.

В семьдесят восьмом заходил отряд кораблей в Алжир. Ну Алжир — это не только страна, и столица у них Алжир, и порт Алжир соответственно. Хороший порт, молами защищенный.

Так вот ставили нас туда четыре буксира, и все равно за кран портовый слегка зацепили. Причина-то простая, молы так поставлены, что особо не развернуться, тем более такому, как наш крейсер. Кому поменьше — легче конечно, а нам с нашими двумя с лишком стами метров, высоченной палубой, с ее парусностью, и водоизмещением в шестнадцать тысяч — весьма сложновато.

Вот поставьте на стол левую ладошку ребром, слегка согнув пальцы. Это — северный мол. А правую — тоже ребром — примерно на уровне начала пальцев левой, и перпендикулярно ей. Это — восточный мол.

Вот туда, за восточный мол нас затащили, и поставили кормой к причалу, в аккурат параллельно восточному молу.

Все это так сказать диспозиция.

Суперпозиция. Крейсер, паросиловой, стоит кормой к причалу с отдачей обоих якорей. Водоизмещение и длина — смотри выше.

То есть чтобы выйти, надо отдать кормовые швартовы, выбрать якоря, повернуть направо под углом девяносто градусов, пройти восточный мол, по дуге вдоль северного, и по его окончании повернуть влево, градусов на сто двадцать… В общем лежачая латинская «S» в обратную сторону.

Наверное уже утомил подробностями, но что делать, в них-то и дело.

Ну так вот, визит был официальный, и прошел с блеском.

Посол СССР на борту крейсера официальный прием давал. Послы все были, и по результатам — почти все — в хлам. Правда инглишмен почти сразу ушел.