Ну да ладно, дело житейское — каплейское. «Кто из вас без греха — пусть первым бросит камень». Все бы ничего, да вот делился он, Ваня то есть, всеми своими переживаниями. И сколько раз, и как, и что он ей, и как она ему. Кому — то вроде и ладно, а кому — поперек горла рассказы его. Не у всех психика одинаковая, да и способности у всех разные. Задевало в общем.

А народ в основном молодой, до тридцати еще. Играет гормон.

Зама естественно это больше всего заводило. К слову сказать, зам правильный был, строевым некоторым сто очков вперед давал. Какие бы проповеди о политике партии и правительства не читал, а заканчивал всегда одинаково: «Матроса надо драть, драть, и еще раз драть. Только до конца задранный матрос не думает о пьянках и самоволках. И если матрос ходит в самоволку, или пьет — грош цена его начальнику». И надо сказать, слова у него с делом не расходились, воспитательную работу среди личного состава он четко по уставу внутренней службы, вкупе с дисциплинарным строил. Жаловаться на начальников к нему бесполезно ходить было. Разве что дополнительное взыскание заработать можно.

Да и что касается остального — тоже не чужд был. Так что Ванины рассказы его доставали основательно.

Но суть да дело, задачи отработали «сдались» успешно штабу — и в Балтийск, под штаб флота, на проверку готовности к межфлотскому переходу.

Вот когда в Балтийск шли, зам ко мне приходит и говорит:

— Все. Задрал меня «кубический» своими повестями. Давай его от блядства отучим. Хоть ненадолго. Хоть на время, пока он у нас. Да хоть бы он язык, сука за зубами держал.

— Согласен. Какие предложения?

Тут зам идею свою объявляет.

Напечатать письмо, якобы баба Ванина в политотдел Лиепайской бригады обратилась, оформить его как надо, и по приходу в Балтийск — Ваню напугать.

Нет вопросов.

Взяли машинку, натюкали одним пальцем, что мол в политотдел обратилась гражданка такая — то, с вопросом, куда пропал ее любимый Иванов И. И., который два месяца назад вступил с ней в половую связь, и обещал жениться.

И просит она всей силой партии вернуть его, дорогого к ней, любимой.

Только так.

На угловом штампе парохода номер в/ч заклеили, тиснули на бумагу косо, дата, номер. Зам закорючку — за НачПО поставил. Потом — конверт, адрес прямой — наш, обратный — политотдела Лиепайского, «письмо солдата, бесплатно» — все.

Но командира конечно посвятили. Тот — а Ванины рассказы тоже поперек горла — поддержал.

Пришли в Балтийск. Зам в политотдел сбегал, о полморсосе доложил, возвращается — черный.

К командиру. Меня тоже пригласили. Взывает кэп Ваню. Прибывает. «Прибыл, мой командир».

Тот:

— Что делать будем?

— А что?

— А письмо вот получили, фельдъегерской связью доставлено.

И читает. У Вани — челюсть на пол, коленки подогнулись, на диванчик рухнул…

— Дайте посмотреть…

Дали. В стрессе на «мелочи» оформления он внимания не обратил. Челюсть кое — как вправил

— Мужики, у меня же жена, дети, помогите, что — ни будь, хоть как, куда мне…я…ну…

Командир серьезно так:

— Ладно. Зам, напиши письмо, что в силу служебных обстоятельств Иван Иваныч на ТОФ (Тихоокеанский флот) откомандирован. Укажи в/ч какую ни будь…

Ваня:

— Не надо в/ч, найдет сука такая…

Командир на него посмотрел, и со своим непередаваемым кавказским акцентом говорит:

— Ладно. Толко еслы еще раз в кают-компаныи рот откроиш пра баб сваих — всэ данныи в палытатдел дам.