Роб вдруг понял, что те три человека знали о дополнительном риске, который он берет на себя. «Пропади все пропадом!» — прошептал он. Эта сделка должна состояться. Он обязан сделать так, чтобы она состоялась.

Если бы у него уже было какое-то устоявшееся положение в обществе, если бы он уже сделал какие-то конкретные шаги, чтобы создать себе определенный имидж в городе, возможный ущерб не был бы столь велик. Но он ведь всего лишь начинающий.

И если дело с «Твин Киз» провалится, результаты четырех тщательно рассчитанных лет работы будут испорчены. О нем будут говорить как о молодом юристе, который так страстно желал втереться в доверие группы Эльмара, что был готов добиваться этого через постель. Общество будет в негодовании. А эти трое славно позабавятся. Для него же это будет означать конец всей карьеры.

Итак, отрезвевший, встревоженный и очень решительно настроенный молодой человек поехал на юг, на Райли-Ки. В лицо ему били слепящие лучи закатного солнца; его вспотевшие коричневые руки лежали на руле проворного маленького автомобильчика.

Глава 4

В бюллетенях «Ки-клуба», что стоял на южном конце Райли-Ки, воскресный вечер обычно именовался «семейным вечером». Клуб располагался в старом просторном здании, которое прежде было охотничьим и рыболовным домиком промышленника из Кливленда.

Хотя в клубе работал штат из шестнадцати человек, а ежемесячные счета готовились на самом современном бухгалтерском оборудовании и вступительный взнос заставлял нового члена трижды задуматься, завсегдатаи его по-прежнему настаивали на том, что здесь по-настоящему домашняя обстановка.

Ушлый и высокооплачиваемый молодой менеджер клуба, выпускник Корнелльской школы гостиничного бизнеса, которого члены клуба просто звали Гас, за время своей работы умудрился создать себе репутацию незаменимого. Гас был особенно искушен в подборе для работы барменов и официанток, которые умели вести себя с членами клуба достаточно непринужденно, чтобы их запомнили и полюбили, но никогда не переступали за невидимую черту протокола и не фамильярничали. Гас и остальные никогда не обсуждали с посетителями других членов клуба, никогда не допускали личных отношений с клиентами, уверенно лавируя в узком пространстве между подобострастием и грубостью, и выбивали каждый цент, который только могли.

В день первого визита в «Ки-клуб» Майка Роденски сборище было многолюдным и неформальным. Апрель уже перевалил за середину. Большинство отдыхавших в короткий зимний сезон разъехались. Гостей тоже было немного. Все рассказывали друг другу, как чудесно, что сезон закончился и можно расслабиться и развлечься с друзьями. Ночной воздух благоухал. Подкрашенные световые пятна на стволах пальм перекликались со звездным сиянием над головой. Подходили яхты, на которых шумели частные коктейльные вечеринки. Главный бар был окружен тройной стеной посетителей. Слышались ровный гул разговоров, и мягкий шорох прилива, и хлопанье дверей машин на автостоянке, и писк поджарившихся на солнце детей, и невнятное бормотание подростков, и звяканье ножей и вилок пришедших поужинать, и быстрые движения официанток, и звон бокалов, передававшихся из рук в руки. Иногда взрывались смехом матроны или раздавался шумный всплеск в освещенном бассейне.

Майк, у которого кружилась голова от наплыва народа и шума в баре, где кондиционер тщетно пытался разогнать зверскую жару, медленно пробрался к боковой двери и вышел на широкое крыльцо. Он посмотрел через окно. Шорты, майки, вечерние и коктейльные платья, купальники. Сияние глаз, блеск зубов, сверкание драгоценностей. Загорелые тела: коричневые, цвета жженого сахара, цвета красного дерева. Открытые плечи, шеи и бедра.

— Вот он! — раздался поблизости веселый голос, и Майк, повернувшись к окну спиной, увидел в свете, падающем из окна, Дебби Энн рядом с исключительно красивой брюнеткой с челкой, густыми черными бровям, нахальным взглядом и большим требовательным ртом.