— Она… очень эффектная девушка.

— Она поговорила со мной, и Роб Рэйнс поговорил со мной.

— О чем говорил Роб?

Майк скрестил в темноте пальцы.

— О парусниках.

— Он очень увлечен парусным спортом. Дебби Энн была в его команде на состязаниях яхт-клуба, практически совсем ребенком. У нее есть серебряный кубок, который они выиграли. Сейчас он, похоже, заинтересовался ею, но мне кажется, что он не подходит для Дебби Энн. В нем чувствуется какая-то… тяжеловесность. Похоже, в нем мало внутренней свободы.

Они помолчали. Он слышал, как лед постукивал на дне ее бокала, когда она допивала легкий коктейль, который сделала для себя.

— Майк?

— Да, Мэри?

— То, о чем мы говорили сегодня утром. Я хотела, чтобы ты зашел, потому что решила, что мне нужно выговориться. Но я не готова. Пока.

— В любое время — к твоим услугам.

— Мне нужно еще немного подумать. И даже тогда мне не хотелось бы… обрушивать на тебя свои неприятности. Когда я наконец заговорю, я не попрошу тебя ни о чем. Это будет просто… я должна разобраться в моих собственных эмоциях. И даже в этом случае — это нечестно по отношению к тебе. Пригласить тебя отдохнуть, а потом…

— Перестань, Мэри. Я твой друг. Я друг Троя. Я буду слушать, потому что мне этого хочется. Хорошо?

— Хорошо, Майк.

Он пожелал ей спокойной ночи и вышел через кухонную дверь к отдельному входу в гостевое крыло. Ночь была очень тихой. Густой аромат жасмина висел в воздухе, пожалуй чересчур сильный. Ему не хотелось спать, так что он переоделся в плавки и шлепанцы, прихватил полотенце и отправился на берег. Он уже вошел в воду, когда понял, что ему не по себе от купания в темноте. Вода, казалось, была маслянистой. Он представлял себе чудовищ, ловко скользящих следом за движущейся живой приманкой.

Майк пошел обратно, принял душ и лег в постель, но в его мозгу все крутилось и свистело, его глаза оставались открытыми, его слух — обостренным. Он решил, что прошло около часа, когда услышал, что осторожно подъехала машина. Он подошел к окну; пол террасы приятно холодил его босые ступни. Они сидели там в «МГА», с включенными фарами, и тихо разговаривали. Потом вышли из машины и поцеловались. Она стояла спиной к нему. Он видел, как руки Роба медленно скользнули с ее поясницы, обхватили бедра и крепко потянули девушку к себе. Она прижалась к нему на несколько секунд, потом вывернулась, сделала жест, словно шутливо шлепнула его, высоко и звонко хихикнула и направилась к двери.

— Завтра? — окликнул он.

— Позвони и узнаешь, — ответила она.

Майк вернулся в постель. Он слышал, как она возится в своей комнате, быстро цокая каблучками, потом звук прекратился — она сняла туфли. Долгое время он не слышал ничего, потом раздал тихий звук закрывающейся двери ванной, которой они пользовались вместе. Немного спустя раздалось шепчущее журчание душа.

Он лежал в темноте, пытаясь заснуть, слыша сквозь шум воды, как она напевает что-то. Он представил себе ее: розовую, мыльную, влажную…

Сон неожиданно откатился от него, и Майк с ужасом осознал, что довел себя до острой физиологической готовности — прерывистое дыхание, пот, отчаянный галоп сердца и напряжение в паху.

Он тут же стал придумывать себе оправдания. Здоровье. Успокоение нервов. Естественная функция. И самое лукавое оправдание из всех под названием «Кому это повредит?». Она сама строит ему глазки. Она не школьница-девственница.

Но есть очевидный вред, Майкл. Пусть это старомодно — потеря чести. Это значит попасть в ситуацию торговца и фермерской дочки. Тебя пригласили сюда расслабиться и залечить душевные раны.