— Капитан Чейз. Он… он мертв, Сэм.

— Что случилось?

— Он… наверное, он меня услышал. Когда я кричала. Морис, кажется, не ожидал, что я могу кричать так громко. Он пришел… потом началась ссора, и они его убили.

— Они?

— В доме появились двое мужчин, Сэм. Думаю, те же самые.

— Где Малеры?

— Они их отослали, Сэм. В большой машине. Я не знаю куда и зачем.

— Становится темно. Где Черити?

— В последний раз я видела ее сегодня в одиннадцать утра. Она была ужасно пьяна, раньше я никогда не видела ее такой по утрам.

— А где находится это место… относительно дома?

— Где-то между гаражом и кухней.

— Сколько времени мы здесь?

— Меня притащили сюда около трех часов дня. А пару часов спустя принесли тебя, Сэм. Те двое мужчин. Они не положили тебя на пол. Они просто… швырнули тебя. Это было ужасно и отвратительно.

— С тех пор сюда кто-нибудь заходил?

— Полчаса назад заглядывал один из них, тот, что ниже ростом. Я слышала, как второй называл его Марти. Он без конца курит сигары. И он все время напевает себе под нос, знаешь, начало этой старой песни «Любовь в цвету», каждый раз одно и то же. Он присел на корточки и стал обыскивать карманы капитана Чейза, а потом перешел к тебе и начал шарить по твоей одежде. Думаю, он был немного пьян. Я спросила его, жив ли ты. Он ответил каким-то смешком. Потом он подошел ко мне и… и начал обыскивать меня. Он говорил мне всякие грязные вещи и все посмеивался, а потом ушел. После этого я стала плакать и звать тебя, пыталась понемногу подобраться к тебе, и тут ты… очнулся.

Свет угасал слишком быстро. Я поднял руки к лицу и рассмотрел шнур, которым были стянуты мои запястья. Он был завязан так, что я не мог разглядеть узла. Я попросил ее спуститься немного ниже, чтобы она могла достать руками до шнура на моих руках. Я почувствовал мягкие и слабые прикосновения ее пальцев.

— Сэм, я… я не могу. Мои пальцы почти ничего не чувствуют. Знаешь, как в детстве, когда отморозишь на улице руки и потом не можешь расстегнуть пуговицы.

— Передвинься выше, и я попробую развязать твой шнур зубами, милая.

Я с трудом повернулся к ней. Когда мне удалось дотянуться ртом до маленького твердого узла, я попытался ухватиться зубами за одни из его концов и ослабить узел. У меня ничего не вышло.

— Здесь есть что-нибудь, чем можно перерезать шнур? — спросил я у нее.

— Сейчас слишком темно.

— Инструменты должны быть там, в углу. Может быть, попробуешь туда добраться, милая, и посмотреть, что там есть?

— Помоги мне сесть.

Я неловко ее подтолкнул и помог ей приподняться и сесть на полу. Она пересекла комнату в сидячем положении, упираясь каблуками в цементный пол и подтаскивая себя вперед. Это выглядело дико и нелепо, и смотреть на это было тяжело. Я услышал в темноте глухой стук и позвякивание металла.

Она вернулась обратно тем же способом, задыхаясь от усилий.

— Это подойдет? Мы сможем его использовать?

Она подняла к свету занемевшие руки, в которых был зажат маленький треугольный напильник.

— Нам надо его как-то закрепить.

Мы устроились так, чтобы она могла держать напильник между ладонями и, работая локтями, перетирать им плотно стянутые и перепутанные витки шнура на моих запястьях. Я ощутил на руках капли какой-то влаги и понял, что она порезала мою бесчувственную кожу.

Пегги вдруг затихла и затаила дыхание — из-за запертой двери послышались мужские голоса. Напильник упал мне на грудь.