|
После академии легче поступить в военные училища, а главное в США с их культом армии окончивший военную академию котируется вообще выше, чем выпускник обычной школы или колледжа. Как выяснилось из рассказа Лукаша, руководство одной из таких академий — почти что лучшей в Штатах! — с зимы вело переговоры с кубанцами, в перспективе желай организовать визит своих кадетов 13–15 лет в одну из станиц войска. После того, как все вышло аж на федеральный уровень, был отдан приказ, прямой и недвусмысленный — в целях укрепления дружбы американцев принять, провести мероприятия, завязать контакты, наладить отношения, мир-дружба-жвачка-балалайка. Атаманы, потерзав чубы и почесав затылки, поступили просто: методом тыка выбрали один из военных лагерей, тоже приказав показать гостям из-за океана все, на что способны местные, ну а уж потом организуем им культурную программу, поездки по местам боевой славы и так далее. Короче говоря, завтра в сопровождении своры журналистов и стаи чиновников прибудут кадеты из ЮпЭс-Эй. Как хочешь, крутись, теща, а похороны во вторник — чтоб была готова.
— Мы с Александрычем и с ребятами из центра весь сегодняшний день метались, думали, что и как, — сказал Лукаш. — Те-то предлагали: мол, штатовцы все равно наших в лицо не знают, а сами привезли, конечно, лучших — давайте мы, ну, как бы укрепим вас, перебросим сюда пару десятков парней из других мест, разрядников там, специально натасканных по разным делам. Но ты ж, Глебыч, Александрыча знаешь! Кубанку заломил, — Лукаш показал, как Скиба это сделал, — и давай про честь и совесть чушь пороть… — в голосе есаула звучало восхищенное одобрение. — Прибудут они завтра где-то после полудня, тут мы покажем разную экзотику, джигитовку там, прочее… На следующий день — настоящие спортивные соревнования, много. И на третий, наверное, военная игра. Может, на четвертый — если с соревнованиями за один день не справимся… Глебыч, ты так калибр до семь-шестьдесят-два доведешь. Полегче чисть. — А? — Глеб посмотрел на свои механически двигающиеся с шомполом руки, мотнул головой и высказал сокровенное: — Ой, ну, блин, да-а!!!
Всё-таки на свете, наверное, нет таких переживаний, которые могли бы лишить сна того, кому еще не исполнилось шестнадцать. Срок побудки в полседьмого был благополучно пропущен, лагерь дрых и поднялся лишь на завтрак, да и то — Лукаш ходил по палаткам и не орал "подъеммммм!!!", а говорил негромко, подходя к каждому: "Вставайте, вставайте, пацаны, пора, ну?" День был тёплый, хороший, солнечный, с легким ветерком, почти сразу после завтрака началась деловитая суета и мельтешение; все меньше и меньше оставалось камуфляжей и, все чаще и чаще мелькали яркие черкески. Скиба распределял роли на сегодня. Глебу казалось, что в своей нелюбви в показухе войсковой старшина зашел слишком уж далеко — в конце концов, ничего плохого нет в том, чтобы порепетировать. Он не хотел себе признаваться, что робеет, пока не поймал себя на мысли, что говорит коню, расчесывая его гриву. "Опозоримся, ох, опозоримся!" К счастью никого рядом не было… Ровно в полдень дежурный, беспощадно посаженный на самую высокую из лип, подтвердил ранее переданное по мобильнику Скибы сообщение: на дальности визуального наблюдения появилась автоколонна из джипов, милицейских «НИВ» и трех солидно переваливающихся на кочках и выбоинах автобусах фирмы «мерседес». Нервное состояние, в спарившееся в лагере, было типичным для воинской части, в которую вот-вот должна прибыть комиссия. Волновались даже те, кто делал вид, что не волнуется. Десяток казачат во главе с Лукашем умчался навстречу — организовывать почетную встречу. Остальные ринулись на плац — строиться… …Что на самом деле поразило Глеба — количество прибывших сопровождающих. |
