Пораженная, Кэтрин воскликнула:

– Ты не можешь! Ты дал слово!

– Я знаю. Не скажу, что не мог бы… если… Нет, не бойся. Я не вернусь. Флэндри был прав, черт бы его побрал, мне понадобились бы союзники, а им пришлось бы пообещать нечто, из‑за чего Империя может рухнуть. Будем надеяться, что одна угроза моего возвращения заставит их управлять Империей лучше… Там, у них…

Ее резкая реакция заставила его понять, сколько еще нужно ждать, чтобы вернулась ее прежняя сила.

– Дорогой, неужели даже в такой час ты можешь думать только о политике и сражениях?

– Прости, – ответил он. – Никто ведь не предупредил меня, что ты придешь. А я был страшно занят.

Она потянулась к нему, но объятие не состоялось.

– Так занят? – спросила она.

– Что? Что ты хочешь этим сказать? Слушай, тебе не следует так долго быть на ногах. Давай сядем. И… э‑э… нам следует решить, как переделать нашу спальню…

Она на мгновение прикрыла глаза. Когда она их открыла, то уже овладела собой.

– Бедный Хью, – сказала она. – Ты же тоже боишься до полусмерти. Я даже не предполагала, что это может нанести тебе такую глубокую рану.

– Что за чушь, – бормотал он, увлекая ее к кушетке.

Кэтрин сопротивлялась, так что его руки невольно сомкнулись на ее талии. Обняв его рукой за шею и прижавшись лицом к груди, она сказала:

– Погоди. Мы пытаемся убежать от мыслей о том, что с нами случилось. О том, чем я могу быть для тебя после всего, что со мной происходило. О том, что осталось несказанным между мной и Домиником, даже если б это включало… но я клянусь, этого не было.

– Я не сомневаюсь в тебе, – бормотал он, прижимаясь к ней губами.

– Нет, ты слишком честен, чтоб не заставить себя поверить мне и попытаться восстановить то, что у нас было прежде. Бедняга Хью, ты боишься, что не осилишь этого.

– Ну… ассоциации всякие, и все такое… – Обнимавшие ее руки, казалось, закаменели.

– Я помогу тебе, если ты поможешь мне. Мне это необходимо не меньше, чем тебе.

– Я понял, – сказал он, уже гораздо мягче.

– Нет, ты не понял, Хью, – ответила она серьезно. – Я поняла правду, когда поправлялась – одна, без всякого дела, не делая ничего, только думая, думая, пока наконец не засыпала и ко мне не приходили сны. Я почти изжила то, что случилось со мной во дворце, и стала почти прежней. И я сумею излечить тебя от этого. Но ты должен помочь мне излечиться от Доминика, Хью.

– О, Кэтрин, – шепнул он ей прямо в волосы.

– Мы попробуем, – тоже шепотом ответила она. – И мы добьемся. Хотя бы частично, хотя бы для того, чтобы жить. Мы просто обречены это сделать.

Вице‑адмирал сэр Илья Херасков разворошил бумаги, которыми был завален его стол. Их шелест разнесся по всему кабинету. Висевший за столом экран сегодня изображал Сатурн.

– Так, – сказал он. – Я занимался вашим отчетом и другими относящимися к нему документами весьма интенсивно с тех пор, как вы изволили прибыть домой. Вы весьма занятный молодой человек, капитан.

– Да, сэр, – ответил Флэндри. Он воспользовался стулом, но почел за лучшее сидеть на самом краешке, чтобы это походило на сидение по стойке «смирно».