Венецианский посол докладывал, что «слезы, вздохи и громкие выражения возмущения видны и слышны повсюду». На улицах распространяли письма с угрозой, что, если он все-таки не сделает то, что от него ожидалось, люди не замедлят проявить ярость. Все симпатии отдавались его дочери Елизавете, которая была вынуждена бежать, не получив помощи и защиты своего отца. Принц Карл, страдая по поводу несчастного положения сестры, на два дня закрылся в своих апартаментах. Говорили, что сам король сначала сильно горевал, но, оправившись от первоначального шока, будто бы буркнул, что «давно ожидал подобного».

Немного времени прошло, как он вновь принял на себя любимую роль третейского судьи-миротворца. Яков разработал план, который мог оказаться приемлемым для всех сторон конфликта. Фридрих подчинится императору и откажется от всех притязаний на Богемию при условии, что ему полностью возвращают его Пфальц. Последовал процесс сложных дипломатических переговоров, которые закончились ничем. В одной пародии того времени говорилось, что Яков подарит зятю армию в 100 000 послов.

Пробил час созывать парламент, и он собрался в середине января 1621 года. Но никто не предполагал, что на открытие парламента короля придется нести на стуле. Его ноги настолько ослабели, что казалось, скоро он вовсе потеряет способность ходить. В любом случае Яков не желал обсуждать с парламентом политические вопросы. Он явился, чтобы изложить свои требования. Яков приказал парламентариям не «тратить время на высказывание недовольства королем, Церковью и государственными делами». Он сам выступит гарантом, что предполагаемый брак его сына с испанской инфантой не поставит под угрозу протестантскую веру Англии. Король также заявил, что не позволит отнять Пфальц у зятя. А для этого ему нужны деньги. Вот единственная причина, по которой он созвал парламент. Однажды он сказал, что вынужден «жить, как моллюск, на собственной мокроте, без каких-либо государственных ассигнований». Это было одной из самых великолепных метафор Якова.

Комитет, занимающийся этим вопросом, уже подсчитал, что военная помощь Пфальцу будет стоить около 900 000 фунтов стерлингов в год. Яков, чувствуя, какое негодование вызовет такая сумма, запросил 500 000. Парламент выделил ему 160 000, прежде чем переключил свое внимание на такие внутренние проблемы, как злоупотребления патентами и монополиями со стороны бессовестных посредников. Это была первая сессия парламента за почти семь лет, и поэтому она превратилась в клиринговую палату для всех претензий и проблем, накопившихся за этот срок. В течение первой сессии второе чтение прошли примерно пятьдесят два билля.

Погода за окнами зала заседаний стояла очень холодная. Джон Чемберлен писал в начале февраля: «Темза сейчас полностью замерзла, так что уже четыре-пять дней люди ходят туда-сюда прямо по реке… в некоторых местах ветры и сильные приливы собрали лед в такие кучи, что они похожи на скалы и горы странного и пугающего вида».

Кризис в торговле стал важнейшей темой для собравшихся помимо замерзшей реки. Заседание членов парламента в Вестминстере предоставило возможность входящим в их состав экспортерам, землевладельцам и животноводам излить свои жалобы по поводу падающих цен и непроданной шерсти. Было заявлено, что бедность и нужда стали обычным делом. Один член парламента сказал коллегам-парламентариям, что для него «лучше быть землепашцем, чем купцом».