Они приклеили бороды и ехали под именами Тома и Джона Смитов. Все это выглядело крайне неправдоподобно. В Грейвсенде они дали лодочнику золотую монету и ускакали, не спросив сдачи. Человек подумал, что это дуэлянты, которые намереваются сразиться на зарубежном поле, и сообщил о них в городской магистрат. Оттуда отправили офицера, чтобы перехватить путешественников, но он не смог их найти. В качестве предполагаемых убийц Смитов остановили в Кентербери. Бекингему пришлось снять фальшивую бороду, чтобы убедить мэра в том, что он лорд-адмирал и тайно едет инспектировать свой флот. В конце концов они добрались до Дувра, где Портер и Коттингтон зафрахтовали судно. Вскоре после их отъезда затосковавший король написал им письмо. «Мои милые мальчики и дорогие храбрые рыцари, достойные описания в новом романе, благодарю вас за спокойные письма, но, думаю, вряд ли вам удастся долго оставаться неузнанными, поскольку о вашем отъезде много говорят за границей». В отсутствие Бекингема король сделал его герцогом, таким образом он стал самым выдающимся даже среди выдающихся.
Двое инкогнито приплыли из Дувра в Булонь, а после двух дней в седле достигли Парижа. Через две недели, уставшие от изнурительной скачки, они наконец прибыли в Мадрид и постучали в дверь английского посла в Испании. Джона Дигби, недавно удостоенного титула графа Бристоль, Эдвард Хайд, граф Кларендон, описал как человека «мрачного вида, с наружностью, которая вызывает уважение». Он сохранил хладнокровие при неожиданном приезде двух высокопоставленных лиц и принял их со всем почтением и учтивостью. Однако известие о прибытии Карла вскоре дошло до ушей Гондомара, прежнего испанского посла в Англии, который год назад вернулся домой. Он явился к премьер-министру Испании Оливаресу, ослепительно улыбаясь. На его улыбку Оливарес заметил:
— Можно подумать, будто вы заполучили в Мадриде короля Англии.
— Если и не короля, то, по крайней мере, принца!
Тогда Оливарес и Гондомар отправились к Филиппу IV с потрясающей новостью, что принц Уэльский лично прибыл просить руки его сестры. Но что Карл имел в виду, проделав такой сложный путь в Испанию? Гранды пришли к выводу, что теперь он готов поменять свое вероисповедание. Филипп и Карл согласились, что им следует встретиться на открытом воздухе, избежав таким образом всей помпы и церемониала официальной аудиенции. У принца не было достаточно большой свиты, чтобы появиться с подобающим достоинством. Поэтому его пригласили в королевскую карету, а несколько дней спустя разместили в апартаментах, подготовленных для него в королевском дворце.
Уже распространилось мнение, что Карл готов изменить веру, и он действительно не подавал знаков к обратному. Принц продолжал уходить от этого вопроса, изо всех сил стараясь не обижать испанцев, пока не получит жены. «Мы думаем, будет справедливо, — писали он с Бекингемом Якову, — заверить вас, что ни в духовных, ни в мирских вещах к нам не предъявляют требований, которые бы не были оговорены раньше». Они глубоко заблуждались. Сама инфанта заявила, что никогда не согласится выйти замуж за протестанта. Ей сказали, что в таком случае она ляжет в постель с еретиком, который рано или поздно будет гореть в адском огне.
Внешнюю политику Англии на тот момент, кроме прочего, осложняли отношения с Нидерландами. 27 февраля 1623 года на острове Амбон (теперь Молуккские острова в составе Индонезии) сначала пытали главу английских торговцев Ост-Индской компании, а затем отрубили ему голову. Его казнили по приказу местного голландского губернатора на том основании, что он планировал нападение на голландский гарнизон. Девять других английских купцов постигла та же участь, и донесение об этом событии вызвало в народе возмущение беспрецедентных масштабов. Оно стало темой пьес и баллад, лубков и гравюр, настраивающих общественное мнение против страны на другом берегу Северного моря. |