На лице Джоанны Уэйд, занявшей место по другую сторону стола-подделки, было написано искреннее изумление.

   – Вот мы и опять встретились, мисс Уэйд, – произнесла Стоун, глядя женщине прямо в глаза и вспоминая, как та настаивала на титуле «мисс» во время их предыдущей встречи.

   – А я знала, что это случится, инспектор, – сказала та, усаживаясь и скрещивая свои длинные ноги.

   – И вновь нас объединяет смерть, – заметила Ким. – А вы как здесь оказались?

   В первый раз детектив встретила Джоанну Уэйд пару лет назад, когда расследовала убийство директрисы школы Терезы Уайетт, женщины, связанной с появлением человеческих костей на участке заброшенного детского дома[15].Тогда они допросили всех коллег женщины, и от всех услышали одну и ту же версию о «праведнице», и только Уэйд решилась рассказать им правду, при этом отчаянно флиртуя с Ким.

   Стоун заметила, что с того времени Джоанна почти не изменилась. Длинные светлые волосы были убраны в «конский хвост» на затылке, открывая сильный, прямой подбородок и проницательные голубые глаза. Простые темные брюки изысканного кроя подчеркивали ее длинные ноги, а под воротником гладкой белой блузки виднелся медальон со святым Христофором[16].

   – Расскажу, если поставите выпивку, – улыбнулась Джоанна.

   – Вы учили Сэди Винтерс? – продолжила детектив, не обращая внимания на этот ответ.

   Неожиданно вся радость в глазах ее старой знакомой сменилась печалью.

   – Именно так, инспектор, – ответила она.

   – И как долго?

   – С того самого момента, как я перешла сюда в сентябре прошлого года.

   – То есть чуть больше шести месяцев?

   – Для этого места шесть месяцев – долгий срок, – заметила Уэйд.

   Такой ответ удивил Ким. И не столько слова, сколько тон, каким они были произнесены. Его попытались скрыть за быстрой улыбкой, одной из тех, которые используют, когда хотят убедить собеседника в том, что пошутили, но от Стоун не укрылось сожаление, которое слышалось в этом ответе. Ей было действительно интересно, откуда у Джоанны Уэйд подобный настрой, но детектив решила, что никогда об этом не узнает.

   – Не похоже на вашу прошлую школу? – поинтересовалась инспектор. Если она правильно помнила, то Джоанна иногда применяла нетрадиционные методы обучения, не находившие понимания у ее руководителя, хотя и позволявшие ей пользоваться вниманием своих учеников.

   Уэйд просто кивнула, и Ким поняла, что больше на эту тему ей ничего не скажут.

   – И какой же она была, эта Сэди? – задала Стоун новый вопрос и тут же добавила: – Только не говорите мне, что она была проблемным ребенком.

   – Да я и не собиралась, – покачала головой Джоанна. – Я охарактеризовала бы ее как интроспективную, рефлексирующую девочку, которая была гораздо талантливее, чем сама о себе думала.

   – В чем же?

   – В поэзии, – ответила Уэйд. – Она рассматривала свои творения как бессмысленный набор слов. Они действительно были чересчур эмоциональны и иногда писались только для себя, любимой, но ведь ей было всего тринадцать. Мне кажется, в таком возрасте мы все уделяли своим эмоциям слишком много внимания. В ее стихах было много о том, что ее волновало.

   Ким увидела, как Брайант сделал запись в своем блокноте.