Ребята находили путь по тем отметинам, которые они сделали утром на камышах.

Близился вечер. Солнце уже склонялось к закату. Озеро поминутно меняло свой цвет - становилось то золотисто-оранжевым, то зеленым. А камыши, освещаемые лучами вечерней зари, казалось, загорались, и по ним пробегали яркие огненные языки. Утки, гуси, чирки возвращались с полей в свои гнезда на волшебные острова.

Ребята не замечали красоты вечернего Гилли, мысли у них заняты были только одним: что снял Камо? И потому, добравшись до села и оставив яйца у Асмик, они сейчас же побежали к Армену.

Мать встретила Армена ласковым упреком:

- Армен, милый мой, где же ты целый день пропадал, ничего не евши?… Глаза проглядела, тебя ожидая.

- Ничего не евши? - вмешался Грикор. - Да разве наши подружки - дикие утки могли бы позволить нам остаться голодными?

- Утки?… Чем же вас утки накормили?

- Да своим мягоньким мясцом и большими-пребольшими яйцами.

Мать Армена только покачала головой.

- Ну, садитесь, садитесь, поешьте чего-нибудь, - позвала она детей к столу.

- Сейчас не время, мама. Нам нужно скорее проявить снимки, - нетерпеливо сказал Армен. - Ты бы пошла в ту комнату. Здесь надо будет погасить лампу.

- Сначала поешьте, потом займетесь фотографией. Почему ты так спешишь?

- Водяного сняли, того, что в озере живет, - подмигнув товарищам, ответил ей Грикор.

- Эй, сынок, ты что, шутить со мной вздумал?

- Ей-же-ей, водяного… Вот Армен покажет - поверите. Слышали бы вы, как водяной заорал от страха, когда меня увидел!

- Ну, я тушу лампу, - объявил Армен, приготовив в своей «лаборатории» все необходимое.

Пленка быстро чернела в ванночке с проявителем, слабо освещаемой красным глазком фотографического фонаря. Одно за другим вырисовывались на негативах очертания чудесных водоемов и камышовых островков озера Гилли.

Проявив пленки, закрепив и наскоро высушив их, Армен включил увеличительный аппарат и начал печатать снимки.

Затаив дыхание, ребята следили за его работой.

На одном из последних снимков они увидели наконец то озеро, которое века хранило тайну «водяного».

- Поглядите-ка, как отражаются в воде фламинго, - показал Армен на слегка искаженные озерной рябью тени.

- Ой, это и есть озеро, где живет водяной? - вскрикнула Асмик. - Дайте-ка мне как следует поглядеть. - Она наклонилась над снимком. - Сколько здесь птиц!… А это что? Гнезда?… Сколько же здесь гнезд!… А это камыши… Они растут вокруг всего озера. До чего же озеро спокойное!

- Спокойное?… Вот ты сейчас увидишь, какое оно спокойное, - сказал Армен и опустил в проявитель другой листок бумаги. - Нет, это не тот снимок, - пробормотал он. - Что это может быть, Камо? Гнездо? Какая же птица гнездится чуть ли не на середине озера? Или она приплыла сюда?

- А вы что думали, чего ради я там свою жизнь опасности подвергал?… Знаешь, какое сокровище этот снимок?

Ребята разглядывали плавучее гнездо утки.

- До чего же любопытно! Непременно опиши, Камо, все, что ты видел, и вместе с этими снимками пошли в «Пионерскую правду».

- Обязательно, завтра же.

- А вот и оно само - чудовище! - торжественно сказал Армен, вынимая из ванночки новое изображение.

- Это и есть тот ревун, что не дает нам покоя? - спросила мать Армена, осторожно наклоняясь над фотографией.

- Он самый… Его портрет.

- Дайте-ка поглядеть… Вот так портрет! - Асмик была разочарована. Она ожидала увидеть нечто необычайное, по крайней мере что-то вроде слона или носорога. - Всего-навсего только вода вздулась, и больше ничего! - пожала она плечами.

- Ну да, прямо как большой волдырь на спине у человека, - поддержал ее Грикор.