— Это не оправдание. Если бы он был храбрым и честным воином, то он должен был немедленно отпустить пленников, когда их к нему привели.

— Они имели дерзость прийти к Кровавому озеру, они должны умереть.

— Тогда ты тоже умрешь.

— Черный Олень сказал уже тебе, что не боится смерти, он даже желает ее.

— Почему?

— Он попался в плен, он схвачен белым, он похищен из своего собственного вигвама бледнолицым. Он потерял свою честь, он не может жить.

Эти слова он произнес медленно и монотонно, не дрогнув ни одним мускулом, и тем не менее в каждом слове его слышалось горе, граничащее с отчаянием.

— Токви-Тэй действительно заслужил свою участь, но я готов возвратить ему свободу, если он прикажет своим отпустить обоих бледнолицых.

— Токви-Тэй не может жить. Он желает умереть.

— Но ты умрешь без всякой пользы. Несмотря на твою смерть, я освобожу пленных из рук твоих воинов.

— Попробуй! Если Токви-Тэй умрет, то жив еще Мог-Ав, его единственный сын, гордость его души, который отомстит за него.

Едва он произнес эти слова, как в кустах что-то зашелестело, и из-за деревьев вышел Мартин Бауман. Он нагнулся к Разящей Руке и прошептал ему на ухо:

— Виннету прислал меня сказать вам, что пленный часовой не кто иной, как сын вождя.

Известие это оказалось чрезвычайно на руку охотнику. Он отвечал также тихо:

— Пусть Длинный Дэви немедленно принесет его сюда.

Через несколько минут явился Длинный Дэви с пленником на плечах. По приказанию Разящей Руки он посадил его против Токви-Тэя, но даже и тут так велико было самообладание индейца, что у него не вырвалось ни одного звука, ни одного движения изумления. Несмотря на темный цвет кожи, можно было заметить, что при виде сына Токви-Тэй страшно побледнел. Что касается его сына, то он не мог удержаться от восклицания.

— Уф! — воскликнул он. — Токви-Тэй также в плену. Вот будет стон в вигвамах шошонов. Великий Дух отвратил лицо от народа своего.

— Молчи! — закричал ему отец. — Ни одна женщина шошонов не будет оплакивать Токви-Тэя и Мог-Ава, когда они умрут. Где были их уши и глаза, что они дали себя поймать, как маленькие дети? Позор отцу и позор сыну! Но с кровью их прольется и кровь бледнолицых. В руках шошонов уже есть двое белых пленников, и два разведчика уже на пути, чтобы схватить их товарищей.

Тут Разящая Рука прошептал Дэви:

— Приведи всех остальных. Только Виннету пусть пока не показывается. Я не хочу оскорблять вас, — продолжал затем он, обращаясь к Черному Оленю и его сыну, — вождь шошонов известен, как храбрый воин. Мог-Ав, сын его, пойдет по его следам и будет столь же славным воином. Я возвращаю вам свободу в обмен на свободу белых охотников.

В глазах Мог-Ава мелькнуло нечто вроде радостного изумления. Он так любил жизнь. Но отец его, бросив на него угрожающий взгляд, отвечал:

— Черный Олень и Москит попали без борьбы в руки презренного бледнолицего, они не заслуживают жизни, они хотят умереть. Только смертью смогут они смыть позор, который пал на их головы. Но зато умрут также и белые, попавшие в плен, и те, которые еще попадут…

Он не успел кончить. Взор его испуганно остановился на разведчиках, которых в эту минуту привели Длинный Дэви, Боб и Мартин Бауман.

— Почему Черный Олень замолчал?

Вождь опустил голову и долго безмолвно смотрел перед собой.

— Теперь Токви-Тэй видит, что его надежда на новую победу тщетна, — продолжал Разящая Рука, — и тем не менее я повторяю свое предложение. Я немедленно отпущу вас, если вы дадите мне слово, что белые пленники будут освобождены.