— Клер, вы не знаете, как…

— Знаю, знаю. Садитесь-ка лучше.

Молодой человек повиновался.

— Теперь слушайте, Тони. В моей жизни было столько физиологии, что мне этого хватит надолго. Если хотите, будем друзьями, но только платоническими.

— О господи! — простонал молодой человек.

— Да, только. Иначе — давайте совсем не встречаться.

Крум сидел не шевелясь, не сводя с неё глаз, и у Клер мелькнула мысль:

«Для него это пытка. Он её не заслуживает — слишком хорош. По-моему, нам лучше не встречаться».

— Послушайте, — мягко начала она. — Вы ведь хотите мне помочь, правда? Время у нас есть. Может быть, потом…

Молодой человек стиснул ручки кресла. В глазах его засветилось страдание.

— Хорошо, — с расстановкой ответил он, — чтобы видеть вас, я пойду на все. Подождём, пока это перестанет быть для вас только физиологией.

Клер, которая тихонько покачивала ногой, рассматривая лакированный носок своей туфли, неожиданно взглянула прямо в тоскливые глаза Тони и отчеканила:

— Будь я не замужем, вы бы спокойно ждали и не мучились. Считайте, что оно так и есть.

— К несчастью, не могу. Да и кто смог бы?

— Понятно. Я уже не цветок, а плод, — на мне клеймо физиологии.

— Не надо, Клер! Я стану для вас всем, чем вы захотите. Но не сердитесь, если я не всегда буду при этом весел, как птичка.

Она посмотрела на него из-под опущенных ресниц и сказала:

— Хорошо.

Затем наступило молчание, и Клер почувствовала, что Тони пожирает её глазами с ног до головы — от тёмных стриженых волос до кончика лакированной туфельки. Пожив с Джерри Корвеном, она не могла не понимать, насколько привлекательно её тело. Разве она виновата, что оно чарует и возбуждает мужчин? Она не хочет мучить этого мальчика, но ей приятно, что он мучиться. Странно, как это можно разом испытывать и жалость, и удовольствие, и лёгкую скептическую горечь? А стоит уступить — и через месяц он потребует большего! И она неожиданно объявила:

— Кстати, я нашла квартиру — настоящую маленькую берлогу. Раньше там был антикварный магазинчик, а до этого — конюшня.

— Недурно. Когда переезжаете? — нетерпеливо осведомился Тони.

— На той неделе.

— Моя помощь нужна?

— Если сумеете покрасить стены клеевой краской — да.

— Сумею. Я несколько раз сам красил свои бунгало на Цейлоне.

— Только работать придётся по вечерам, — я на службе.

— Как ваш патрон? Приличный человек?

— Очень, и к тому же влюблён в мою сестру. Так мне, по крайней мере, кажется.

— Неужели? — усомнился Крум.

Клер улыбнулась. Ей была совершенно ясна его мысль: «Может ли мужчина видеть вас целыми днями и влюбиться в другую?»

— Когда приступим?

— Если хотите, завтра вечером. Мой адрес: Мелтон-Мьюз, два, за Малмсбери-сквер. С утра я куплю краску, и начнём с верхней комнаты. Скажем, в шесть тридцать.

— Отлично!

— Но помните, Тони, — никакой назойливости. «Жизнь реальна, жизнь серьёзна…»

Он грустно усмехнулся и прижал руку к сердцу.

— А теперь уходите. Я провожу вас вниз и посмотрю, не вернулся ли дядя.

Молодой человек встал.

— Что слышно с Цейлона? — отрывисто спросил он. — Вас не тревожат?

Клер пожала плечами:

— Пока все тихо.

— Вряд ли так будет долго. Что-нибудь надумали?

— Какой смысл думать? Похоже, что он вообще ничего не предпримет.

— Я не могу вынести, что вы… — начал и оборвал фразу Крум.