|
— Пора. Может, парни давно у ворот, да, не слыша зазывной, на двор нейдут. Зашурчали веретена, громко девки запели. Тетка Акулина суетливо бегает взад и вперед по избе, прибирая в ожиданье гостей разбросанные вещи. — Заводи, заводите, красны девицы,— говорит она.— Скликайте пареньков, собирайте молодцов. Поют девицы зазывную: (Зазывною песнью зовется всякая, что первою поется на посиделках. ). Летал голубь, летал сизый, Летал сизый по возгорью, Искал голубь, искал сизый Своей сизыя голубки. Моя сизая голубка очень знакомита: Через три пера рябенька, головка гладенька, Руса коса до пояса, в косе лента ала, Ала, ала, голубая, девонюшка молодая. Возвивалась голубушка высоко далёко, Садилася голубушка на бел горюч камень, Умывалась голубушка водою морскою, Утиралась голубушка шелковой травою, Говорила голубушка с холостыим парнем: "Уж ты, парень, паренек, глупенький твой разумок — Не по промыслу заводы ты заводишь, Трех девушек, парень, зад один раз любишь: Перву Машу во Казани Да Дуняшу в Ярославле, А душеньку Ульяшеньку в Нижнем городочке; Купил Маше ленту алу, А Дунюшке голубую, А душеньке Ульяшеньке Шелковое платье. Ты носи, моя Ульяша, мною не хвалися; Коли станешь выхваляться — Нам с тобой не знаться, А не станешь выхваляться — Ввек нам но расстаться. А меж тем одинокий и грустный, усталый и до костей продрогший, переминаясь с ноги на ногу, Василий Борисыч стоит у ворот Акулины Мироновны. Тянет его в круг девичий, но берет опаска — неравно придет кто из осиповских да потом дома разблаговестит, что хозяйский зять у Мироновны на девичьих поседках был. Дойдут до жены такие вести — жизни не рад будешь, да и тесть по головке не погладит: "Ты, дескать, закон исполняй, а на чужих глаза пялить не смей". Мимо токарен да красилен лучше тогда и не ходи — трунить, зубоскалить станут рабочие, на смех поднимать... А громкие девичьи голоса в избе Мироновны так и заливаются. Дрожь пробирает Василья Борисыча; так бы и влетел в избу козырем, облюбовал бы, какую помоложе да попригожее, и скоротал бы с ней вечерок в тайной беседе... Издавна на такие дела бывал он ловким ходоком, теперь уж не то. Что было, то сплыло, а былое быльем поросло. Не стерпел, однако, Василий Борисыч, услыхавши зазывную. "Эх, была не была,— подумал он.— Авось не узнают, а ежели и явятся праздные языки, можно их закупить, на это денег хватит". И вошел в беседу девичью, парней никого еще не приходило. Все диву дались, увидавши такого гостя. Не знает, не придумает Акулина Мироновна, как принять, чем приветить Василья Борисыча. Рада приходу его — такие гости с пустыми руками не ходят; столько отсыплет чапуринский зятек, что, пожалуй, во всю зиму таких денег супрядками и не выручишь... И боязно шустрой вдовушке: "Ну, как проведает Патап Максимыч, что зять его у нее на посиделках был, да взбредет ему на ум, что я прилучила его, пропадай тогда головушка моя. Жить не даст! Доведет до большого начальства, что в дому у меня корчемство, тогда беда неминучая — в одной рубахе отпустят... Хоть шею тогда в петлю, хоть в омут головой!.. — Здравствуй, Мироновна! — переступая вдовин порог, громко вскликнул Василий Борисыч.— Здравствуйте, девицы—красавицы!. |
