— Что? — растерялась я.

— Нет, моей, — вмешался Грэм с другого конца стола.

— А как же я? — подхватил Моррис.

— Я первый! — твердил Дункан.

Вдруг я поняла, что они опять шутят. В другой раз я, может быть, и посмеялась бы с ними, и пококетничала, но не сейчас.

Фред придвинулся ко мне. Положил ладонь на мои колени, обтянутые брюками Луизы. Меня вдруг затошнило. Душный и шумный паб действовал мне на нервы.

— Пора домой, — сказала я.

Фред подвез меня до дома, по пути высадив Морриса и Лору. Наверное, Моррис решил, что расставаться с ней еще рано.

— Ты не обижаешься на такие шутки?

— Они просто завидуют.

Я сказала Фреду, что в полиции меня расспрашивали о личной жизни.

— Как будто пытались доказать, что это я во всем виновата, — объяснила я. — Спрашивали и про интимные связи.

— Долго пришлось рассказывать? — У Фреда блеснули глаза.

— Напротив.

— Их было так много? — присвистнул он.

— Не болтай чепухи.

— Так полицейские решили, что тот тип — твой бывший любовник?

— Может быть.

— У тебя были психи?

— Нет. — Я помедлила. — Но если вдуматься, у каждого свои странности. Абсолютно нормальных людей нет в природе.

— А я?

— Ты? — Я повернулась к нему. Он вел машину, небрежно положив на руль худые руки. — И ты странный.

Похоже, он остался доволен. Я увидела, как он улыбнулся.

— Кто? Фред?

— Нет, тот человек, который приходил смотреть квартиру. Понятия не имею почему, но мне так кажется. Только бы он не передумал! Луиза, я не могу оставаться здесь. Этот дом мне ненавистен. Мне страшно приходить сюда по вечерам. Удрать бы отсюда скорее! Может, он оставит меня в покое.

Луиза огляделась.

— Когда обещал зайти покупатель?

— К девяти. Не слишком поздно для осмотра квартир?

— Значит, у нас еще целых два часа.

— А ты не пожалеешь о том, что так бездарно потратила вечер, Луиза?

— А что мне еще делать? Торчать перед телевизором, жевать шоколад и щелкать кнопками пульта? Ты спасла меня от меня самой. Это же настоящее испытание.

Я мрачно огляделась.

— Да уж, — подтвердила я.

Луиза уже деловито засучивала рукава, словно собираясь мыть пол.

— С чего начнем?

Я обожаю Луизу. Она великодушна и практична, и, даже когда она становится взбалмошной и беспечной, я знаю, что она твердо стоит обеими ногами на земле. Луиза хихикает. Рыдает над слезливыми мелодрамами. Объедается сладким и сидит на дурацких, отвратительных, совершенно никчемных диетах. Носит юбки, при виде которых Полин вскидывает ровные брови, и туфли на высокой платформе, тенниски с никому не известными эмблемами, огромные серьги и колечко в пупке. Она миниатюрная, упрямая, самоуверенная, решительная, у нее острый своевольный подбородок и вздернутый нос. Ее ничто не остановит. Она вынослива, как шахтерская лошадь.

Когда я устроилась работать в школу Лорье, Луиза взяла меня под опеку, хотя сама успела проработать там всего год. Луиза давала мне дельные советы, предупреждала о скандальных родителях, делилась бутербродами, когда я забывала прихватить с собой еду, одалживала тампоны и аспирин. В зыбучем песке Лондона она была моей опорой. Вот и теперь она наводила порядок в моей жизни.

Мы начали с кухни. Перемыли посуду, аккуратно расставили ее, отскоблили столы, подмели пол, вымыли крошечное окно, выходящее в сад за пабом.