Все это – то, как с ними так несправедливо обращались – наверняка незаконно. Никаких адвокатов. Никаких чертовых телефонных звонков.

Ее уже много раз арестовывали. Она знала, как это должно происходить.

К ним не пускали посетителей. Не пустили бы даже ее собственную дочь. Если бы она вообще пришла.

«Почему ты думаешь, что она захочет тебя навестить? Она тебя ненавидит. И ты заслуживаешь этого».

Октавия попыталась вытеснить этот противный, хнычущий голос из своей головы. Для этого и нужна наркота. Чтобы избавиться от всех мерзких мыслей. От всех темных и мерзких вещей, о которых ей не нравилось думать, которые она предпочла бы выкинуть из головы.

Билли все еще наблюдал за ней. Так неподвижно, если не считать этого странного блуждающего взгляда. От этого у нее мурашки по коже. Все в нем вызывало у нее мурашки.

У нее хватало мыслей и похуже, чем о кузене маньяке Рэя. Ее встревоженный, изломанный мозг с трудом удерживал какую то одну мысль. Только потребность, отчаянная жажда, когтями впивающаяся в ее вены.

Она должна выбраться отсюда, должна получить свою следующую дозу, несмотря ни на что. Ей казалось, что без этого она умрет. Она умрет прямо здесь, дрожа в жалкой луже собственной мочи и рвоты.

Глава 38

Ноа

День шестой

– Мы сделаем остановку, – крикнул Джулиан Ноа. Он припарковал свой снегоход перед церковью Кроссвей и снял шлем.

Ноа встал рядом с ним и выключил кашляющий, дребезжащий двигатель. Он снял шлем, и снег ударил ему в лицо.

– Что? Почему? Пора ехать домой. Буря приближается. Черт, такое ощущение, что она уже здесь.

Близились сумерки. Низкие черные тучи клубились по небу прямо над линией деревьев.

Зимние тени стали длинными и темными. Леденящий душу ветер завывал вокруг зданий, грохотал и скрипел в кронах деревьев. Ветер взметал кристаллы снега в огромные тучи и посылал мусор по тротуарам.

Фолл Крик превратился в город призрак, но вместо бурьяна здесь царили холод, лед и снег, похожие на крошечные торнадо.

– Это займет всего минуту. – Джулиан соскользнул со снегохода и снова намотал шарф на нижнюю часть лица. Его голос звучал приглушенно сквозь ткань. – Расслабься, Шеридан.

Джулиан, пиная снег, поднялся по бетонным ступеням и ударил костяшками пальцев в перчатках по массивным деревянным двойным входным дверям церкви Кроссвей.

Нехотя Ноа последовал за ним. Он пригнул голову от колючего снега и плотнее натянул капюшон на лицо. Его щеки, губы и нос обветрились и потрескались. Он практически чувствовал, как замерзают волоски в носу.

Должно быть, температура опустилась градусов на десять ниже нуля. Безжалостный, непрекращающийся холод причинял мучения. Низкие температуры день за днем ставили рекорды в Мичигане.

В ближайшие несколько часов, вероятно, выпадет футовый или более слой осадков, что составит более трех футов только за последнюю неделю. Казалось, что они оказались в ловушке, почти полностью отрезанные от внешнего мира.

Это делало всех раздражительными и нервными. Они все находились в невероятном напряжении.

– Я все еще не понимаю, что мы здесь делаем, – заявил Ноа. – Я уже говорил тебе, что Бишоп хочет заниматься своими делами. Я не понимаю, почему он не должен иметь такой возможности. Он отдает все, что у него есть.

За ними подъехали еще четыре снегохода, снег кружился и исчезал в желтых конусах фар. Двое мужчин оказались офицерами – Хейсом и Рейносом – и еще двое – бывшими военными добровольцами из общины, которых шеф Бриггс несколько дней назад нехотя назначил офицерами запаса.

С каждым днем жители города становились все недовольнее. Розамонд начала терять свою власть над городом. Шеф Бриггс тоже. Всем хотелось кого то обвинить, особенно когда никто не знал, кто и зачем это сделал.