- Что ты имеешь в виду под "корректным"?

- Прежде всего уважительный профессионализм, что проявляется даже в том, как ты вел автомашину, когда за тобой по пятам следовала бригада сотрудников наружного наблюдения. Из их донесений явствовало: ты не заставлял людей дергаться демонстрацией своих лихих выкрутас на колесах, никогда не подставлял их под удар встречного движения. Некоторые даже отмечали, будто ездить за тобой одно удовольствие. Как это у тебя получалось? Расскажи, если не секрет.

- По правде, я исходил из того, что за мной следят люди, у которых есть семьи и дети. Они выполняли свою работу, я - свою. Чья важнее или рискованнее, зависит от точки отсчета. Не хамить, когда мне не хамят, это, вероятно, у меня в генах заложено.

- Вот это я и хотел услышать, - глубокомысленно заметил Фрэнк. - Ты знал и любил свое дело. Но почему, позволь спросить, ушел в отставку чуть раньше обычного? По здоровью? Если хочешь напустить тумана, лучше промолчи. Я отнесусь с пониманием.

- В инвалиды меня ещё рано записывать, хотя былой прыти уже нет. Ушел я без обиды и злобы. Никто меня не выгонял, даже наоборот. Как тебе сказать, просто у каждого кем-то заранее отмечены этапы его жизни. Кончился у меня один, начался другой. Впрочем, о минувшем вспоминаю без сожалений. Что было, то было. А как у тебя?

- Тоже ушел без обиды. Меня никто не вытряхивал, как гнилое яблоко из корзины. И вообще нет повода выражать бурную радость или тоску от завершения моего тесного общения с криминалом. Утешать меня не надо. Но вот отчего я действительно расстраиваюсь, так это оттого, что вижу сейчас в открытой продаже все больше беллетристических пособий по обстоятельному обучению граждан новейшим приемам вымогательства, грабежа, подлога, терроризма. Раз так, ловите мошенников и бандитов без меня.

- Но ведь у тебя, Фрэнк, есть свое детективное агентство. Тоже, по-видимому, интересная работа.

- Так-то оно так, однако не открывает мне ничего нового. К тому же, я сворачиваю этот бизнес и хочу завести свой челн куда-нибудь в глухие места Британской Колумбии. Словно гренландский тюлень, залягу там в стороне от всеобщего безумия и беспричинного смеха. Устал я от всего, Алексей, чертовски устал. Пора и о себе подумать, заниматься любовью, рыбалкой, выращивать цветы. То есть поставить другую сторону своей "пластинки", если знаешь, что я имею в виду.

Фрэнк как-то сразу сник, устало облокотился на подлокотник кресла. В глазах его лишь остался огонек, который трудно спутать с другим, огонек поиска чего-то в сидевшем напротив него человеке. Выглядел он изможденным, чуть затравленным, но не жалким.

- Я слышал, вы сочиняете там что-то в Вене, - сказал он, не меняя позы. - Тут порыскал у себя и принес вам некоторую пищу для размышлений. Мне больше не нужна, вам может пригодиться.

Вынув из кармана пиджака небольшой желтый канцелярский пакетик, Фрэнк положил его на стол перед Алексеем и пояснил:

- Дискетки, постарайтесь на них не садиться. Среди них я отложил две эксклюзивных для тебя только. Знаю, ребята ваши упорно ищут уплывшие из страны "русские" доллары. Их самому дьяволу трудно найти. Но мы нашли. Не все, конечно, но кое-что. Тебе это тоже может пригодиться. Разумеется, без ссылки на источник.

- Фрэнк, искренне признателен тебе, - сказал Алексей. - Но не попаду ли я своим двусмысленным положением в историю, когда мне придется обращаться за помощью в российское консульство?

- Не понял. Ты что, меня принимаешь за провокатора или подставу? Думаешь, сейчас появятся агенты ФБР и возьмут тебя наконец-то тепленького?

- Ну не совсем так мрачно, конечно.

- Явно не тот случай, Алексей. Делаю это из христианского милосердия, из сочувствия к твоему народу. А потом, подсказываю вам, как легче всего с внешними долгами расплатиться, хотя вы смекалисты и без меня.